Transcript альманах-4 - Доброе дело

Гражданские инициативы и межкультурный диалог в геронтологии
№4 /декабрь/2010

«Я хочу сказать…»

Поэзия

Harmonia

Вернисаж

История

Countryведение

Проза

Memories
На обложке - «Зима пришла», Гавриленко Екатерина.
2
ЧЕЛОВЕК и ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ
Дорогие мои! Вы хотите знать, что из себя представляет ЧЕЛОВЕК и что такое ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ? Тогда обратимся к самым
мудрейшим. Например, к поэту и государственному деятелю Федору Тютчеву.
Человек (синоним личность) – крайне сложное существо, аристократ среди животных, он зыбок, хотя и имеет очертанья, но
их могут не заметить, а когда он уйдёт, о них забудут, его присутствие может быть едва заметным штрихом, а отсутствие
– останется пространством мироздания. У человека нет крыльев, но он летает во сне и наяву, двуногое с широкими
ногтями, это всего лишь случайный набор органов, но способен к государственному знанию, он сеет хлеб, откладывает
деньги и знает, что впереди у него старость и смерть. В качестве наживы человек использует червяка, который питался
телом человека и может съесть рыбу, съевшую червя. Каждый человек собственный предок и наследник, обеспечивает
свое будущее и наследует своё прошлое. Человек может быть негодяем, но единожды помыслить и что-то хорошее,
может быть честнейшим и благороднейшим, но гадко мыслить, дурак может сказать умные мысли, и нет такого умного,
который бы не сделал глупости, мы знаем, что человек самый страшный хищник, который охотится на себе подобных.
Что же поможет человеку стать настоящим человеком, в котором всё должно быть прекрасно? В первую очередь
КУЛЬТУРА, на вершинах которой он найдёт самые высокие стремления и возможности. Человечество обязано мыслить
и устремляться к достижениям, иначе хаос невежества погубит главное достижение человека ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ,
которая является аварийным тормозом тогда, когда отказывает здравый смысл, способность любить других людей и
принимать от них любовь, нас согревает НЕЖНОСТЬ, ради которой другие люди хотят согреть нас. В обхождении с
одним человеком в нынешнее время надо больше искусства, чем некогда с целым народом.
Дорогие мои! Помогайте друг другу. Я желаю вам здоровья, долголетия и человечности.
Лана Веточка.
3
Содружеству «Поэтические вечера» 15 лет. Словно вчера мы впервые прочитали друг дугу свои стихи. Мы стали
много старше. Но в наших стихах звучат все те же темы духовных, общественных и личных проблем, вечные темы
добра, зла и любви. Нам повезло - с нами рядом всегда и те, кто умеет слушать наши стихи. У нас нет
специального литературного образования, по профессиям в прошлом мы учителя, врачи, инженеры, военные.
Нас объединяет творчество и любовь к поэзии:
Не хотим прозябать в обывателях,
День до вечера тускло влачить.
Нам духовность, как хлеб, обязательна,
Нам не только бы выжить, а жить!
4
Бабушкины сказки
Зимний вечер. Темно и морозно,
А у печки горячей тепло.
Чуть торжественно и грациозно
Сидит бабушка. В доме светло.
Эти дивные сказки на идиш,
Это море тепла и добра…
На другом языке не расскажешь.
Вроде те же слова - не слова.
Сколько б лет ни прошло, ни промчалось,
Это в памяти ярче всего.
Навсегда мне в наследство осталось
Наставление делать добро.
Зажги свою свечу
Тьму проклинать - кому ума недоставало?
Тьму проклинать легко.
Ныть и роптать, что света стало мало,
Что в мире не светло.
А ты зажги свечу в несветлом мире,
Одну свечу зажги!
Попробуй сделать мир светлей и шире Луч света подари.
Добавь свой луч, добавь немного света,
Стань на свечу добрей.
Пусть будет в этот день на свете где-то
Одной душе светлей.
5
Зинаида Гальперина
Взгляни по-человечески вокруг
Исправно кормишь кошек и собак.
Зовешь себя великим гуманистом.
Но, если уж великодушен так,
И хочешь жить с душою чистой,
Взгляни по-человечески вокруг,
Увидишь не собак - детей голодных,
Осиротевших, и давно, не вдруг,
В жилье не обогретом, а холодном.
Увидишь эти детские глаза…
Я думаю, ты их забыть не сможешь.
Подскажет тебе горькая слеза,
Кому ты должен и кому поможешь.
Прошу еще раз: посмотри вокруг,
Животным помогать похвально.
Мы знаем, что собака друг Не бросится на всех повально.
Но детские печальные глаза
Без радости, улыбки. Взгляд тревожный.
Увидеть и забыть уже нельзя.
Не сможешь. Невозможно.
***
Давай стареть молодо,
Давай стареть медленно,
Другого нам не дано.
Изменим счет времени.
Начнем считать заново,
Рассвет встречать весело.
Не будем жить планово:
Продуманно - взвешено.
Бог с ней, с седой мудростью,
Старушкою чопорной.
Еще разок с юностью
Бокалами чокнемся.
Давай стареть медленно…
6
Зинаида Гальперина
Молитва
(Перевод с иврита)
Великий Боже, мудрый и всесильный,
Мне восемьдесят стукнуло вчера.
Мне жизнь дарила радости обильно,
Еще годок пожить бы предпочла.
Ты до сих пор был предан по-отцовски:
Оберегал, снимал любой недуг.
Характер мой активный и борцовский Пожить бы до восьмидесяти двух.
Так мир меняется легко и быстро За восемьдесят два всех не догнать.
Торопишься и извергаешь искры.
А, может, лучше восемьдесят пять.
Ты только не сердись, Великий Боже,
Возможно, разозлю тебя совсем,
И скажешь ты: «На что это похоже?!»Давай уж лучше восемьдесят семь.
Но так как ритм уже слегка редеет,
Пришла за осенью зима,
Которая хоть светит, но не греет,
Я б восемьдесят восемь пожила.
Вдруг проживу я восемьдесят девять
Без преступлений и больших грехов,
Я попрошу тебя и это сделать Мне девяносто подарить годов.
Открою тайну я, Великий Боже,
А тайна моя эта не проста,
И если в этом тоже ты поможешь,
Не отказалась бы прожить до СТА.
Зинаида Гальперина
7
Зинаида Гальперина
Родилась в 1928 году, по профессии преподаватель
русского языка и литературы. Жила в Москве, затем в
Пятигорске. В Израиле с 1992 года. Стихи пишет с
детства. Зина основатель и душа клуба «Поэтические
вечера». С любимым мужем Романом уже отметили
Золотую свадьбу. Обожает своих детей и внуков,
которым
посвятила
многие
свои
стихи.
8
***
С тихим счастьем, душою всей,
Без восторгов слепых и кручины
Я люблю стариков и детей День начала и близость кончины.
В середине пути бытия И усилья, и радость, и горе…
Здесь же рядом - истоки ручья
И река, повстречавшая море.
Вот, прижавшись к плечу старика,
Смотрит внук на рассветные травы.
Взяв ручонку, другая рука,
Словно жизнь, тяжела и шершава.
Побратались мечта и тоска…
Край небес розовеет с востока,
Это, вечность встречая , река
Вспоминает рожденье истока.
***
Варила Вечность колдовское зелье
В безлунный вечер, ближе к десяти,
И дождь грибной посыпался на землю
Из свежих капель Млечного пути.
Стекали звезды по стеклу окошка,
Струились струны серебру подстать,
А мы схватили старое лукошко,
Отправились созвездья собирать.
По-новогоднему светились елки,
Вокруг звенели бусинки времен,
И находились всюду искорки-осколки Из космоса подарок иль поклон.
Семен Юровицкий
9
Звездная метель
Прохладой одарила ночь,
И кружит карусель,
Не звездопад, не звездный дождь,
А звездная метель!
Сюрприз нам август преподнес,
Затейник и шутник:
Парят роями хлопья звезд,
Как карнавал возник.
Все тонет в недрах тишины,
Стрекочут лишь сверчки.
Пути дороги не видны
Под звездные снежки.
Их вскоре уберет заря
Косою золотой.
А там и время сентября
С другою красотой.
***
Пока не мучают болезни,
Ты забываешь о годах,
И ощущаешь прелесть песни
И красоту в живых цветах.
Идешь, куда тебя потянет,
Куда глаза твои глядят.
И звонко, бодро, непрестанно
Часы-кузнечики стучат.
10
Семен Юровицкий
Семен Юровицкий
родился в 1928 году в Москве, имеет высшее инженерное
образование. Многие годы работал в системе Газпрома.
В Израиле с 1991г. Живет в городе Нетания. Стихи пишет
с юности. Литературный кружок «Поэтические вечера»
посещает со дня основания. Печатался в периодических
изданиях Москвы и израильских газетах. Выпустил два
сборника стихов: «Признание в любви» и «Вкус жизни»,
который вышел к золотому юбилею совместной жизни с
самым родным и любимым человеком - женой Любовью.
11
Псалом № 147.
Снег!... С неба снег обрушился волной!
А на оградах под навесом иней!..
Два дня в году пуржит в Ерусалиме,
Что означает – общий выходной!
Пусты дороги... ( Где-то там затор...)
О-блом!.. В пороше опадают шишки...
На досках и портфелях ребятишки
Съезжают лихо с занесённых гор!
На миртах – снег... На кипарисах – снег...
Зубцы на башнях в буклях индевеют...
Сугроб на пальме... Сдюжит ли? ( Хотя б! )...
Над яркой белизной свинцовых туч разбег...
И только тут да там оранжевеют
Морковные носы у снежных баб!..
Пс. 147 ст.5
«Даёт снег, как волну; сыпет иней, как пепел…»
ЦВИ (Григорий Абрамов)
12
«Я не способен к жизни в других широтах.
Я нанизан на холод как гусь на вертел,
Слава всему, что приводит в движение ветер:
Колючей ели, лампочке жёлтой в пустых воротах..»
(Бродский И.А.)
Глосса
Мне прописала однажды Природа
Осенью – слякоть, Зимою – морозы,
Если Весна – то капель, Летом – грозы...
Всего: четыре времени года.
К другому легко привыкает кто-то,
А мне претит это вечное лето!
Ностальгия? Причём тут это?
Я не способен к жизни в других широтах!
Я свободен! Свободен, как птица!
Свободен от ссылок, от окриков зычных...
И это не то, чтобы непривычно –
Но нужен мороз, чтобы снегу искриться!
Путь мой укатан и прям, и светел...
Могу без оглядки писать стихи я...
Но дайте снег! Снег – моя стихия!
Я нанизан на холод как гусь на вертел!
Мне нужны как соль, как горбушка,
Как тапок с дыркой, как мухобойник –
Промерзающий во дворе рукомойник
И, мерно под ветром стучащая, кружка,
За двойным стеклом неприкаянность вётел,
За стеной завывание неуживчивой вьюги,
Домового под печкой нытьё и потуги...
Слава всему, что приводит в движение ветер!
Слава валенкам, улетающим вверх тормашками!
Слава скинутой возле порога шубке!
Я славлю, пахнущие спелой антоновкой губки,
Пунцовые щёчки и звёздочки, не растаявшие между кудряшками!
Слава бликам во мраке и капелькам пота,
Правдоподобности прохладно-огненной плоти,
И вздо-оху-у... удивительно созвучному ноте
Колючей ели..., лампочке жёлтой в пустых воротах...
13
ЦВИ (Григорий Абрамов)
К зиме в Нетании
Зима пришла... А снега нет, как нет!..
И более того – его не ждёт Природа!
Тут на Леванте лето...
Год от года
Неотличимы, как от света свет!
Что было позапрошлою зимой?
Я память напрягаю вспомнить чтобы...
А память упирается в сугробы
В иной стране, что навсегда со мной...
Искрясь сосульки свесились с портала...
Скамейки в сизые укрылись в одеяла...
Всё! Я «созрел»! И к ним душой влеком!..
...Но пот сотру со лба...
Друг другу вторя, вот чайки пронеслись!
...А вот у кромки моря
идёт неспешно
дева
босиком!..
14
ЦВИ (Григорий Абрамов)
Январь. На Зимнем озере. В Нетании
Я вышел по ручью в дремучий луг,
Где по плечо росли густые травы…
Так… без претензий, без желанья славы…
Где дрозд свистел и сети ткал паук.
Под лёгким ветром, словно под дождём,
Шурша, клонились волны трав могучих…
И брызги солнца из прорехи тучи
Росою висли, упиваясь днём!
Здесь царство зелени!
Листву листая
С ветвей сорвалась попугаев стая
И облаком зелёным взмыла ввысь!..
В воде двоится нивы отраженье….
На песню ждёт лягушка разрешенье…
Не торопись!..
Как горностаи, брошенные с ленью…
Как горностаи, брошенные с ленью,
Лежат снега в завьюженном лесу...
Всё скрыто... Смягчено... По Божьему веленью...
Зима, прибравшись, навела красу...
Мрак сер и тучи ходят низко-низко...
Саней полозья с удальцой скрипят...
Снежинка?.. Что за прелесть!.. И так близко!..
И снегири на белой ветке спят...
И тишина... что лишь зимой бывает...
И что с того, что ветер завывает
В открытом поле?.. Тут ведь ветра нет?..
И так уютно светится окошко...
А-у!!.. Старушка у окна... и кошка...
...Не жди и не надейся на ответ!..
15
ЦВИ (Григорий Абрамов)
ЦВИ (Григорий Абрамов)
«Родился в 1954 году. Жил в Витебске до
репатриации в Израиль в 1991. Живу в
городе Нетания. Большинство моих
стихов о том, что находится не далее 200
метров от моего дома, но Святая Земля
так прекрасна, что даже этот маленький
уголок дает неисчерпаемый материал для
творчества. В век высоких технологий
человек, на мой взгляд, должен
научиться входить в глубокий астрал, с
тем, чтобы на совершенно новом уровне
познать самого себя, а через это
окружающий мир».
16
Я жизнь люблю
Люблю я зимы, чтоб пурга гудела,
А ливни, - чтоб потоками вода.
Раскаты грома, чтоб в ушах звенело,
Синь неба, солнца свет люблю всегда.
Люблю я радость, чтобы сердце пело,
Люблю я песни, чтобы плакала душа,
Люблю стихи, - чтоб ярко, точно, смело,
И буйство цвета из-под карандаша.
Я даль люблю, чтобы вперёд влекла.
Я ширь люблю, - чтоб глазом не объять.
Ещё люблю, чтобы сирень цвела,
Ещё люблю берёзоньку обнять.
Люблю цветы, - чтоб много и везде.
Люблю я в вихре вальса закружить.
Работать я люблю до пота на земле.
Я жизнь люблю! Кто может запретить?
17
Тамара Лукина
Зимушка сибирская
Нет зимы чудесней,
Чем у нас в Сибири:
Пушистей, белоснежней,
Просторнее, шире.
С инеем искристым,
С солнышком лучистым,
С вьюгами певучими,
С морозами трескучими,
С буранами лохматыми,
Позёмками крылатыми,
С воздухом смолистым,
С ветром голосистым,
С сугробами глубокими,
С горками высокими,
С резвыми салазками,
С Рождественскими сказками.
С зайцами и волками,
С красавицами ёлками,
С лёгкими порошами,
С людьми хорошими.
С дальнею дорогою,
С лошадкой мохноногою,
А в санях сидит Иван,
От мороза слегка пьян,
В валенках и шубе
Едет к милой Любе.
Снег из-под копыт летит,
А Ванюша наш сидит,
Лошадку подгоняет
Да песню распевает,
Как при широком поле
Конь гулял на воле.
До чего же ты зима
Сердцу русскому мила!
18
Тамара Лукина
Тамара Лукина
60 лет, на пенсии. Живёт в селе Огнёво-Заимка Черепановского
района Новосибирской области. Сменила город на село, где
нашла источник творческого вдохновения. В результате
врачебной ошибки стала инвалидом. Не унывает, много
работает (большое хозяйство), женщина чуткой и глубокой
души. А какая хозяйка – таких ещё поискать, умеет абсолютно
всё! Со всеми делами справляется одна. Очень гостеприимна, её
дом всегда полон людей, звенит голосами внучат. Когда она
читает стихи или что-то рассказывает, мы заслушиваемся.
19
Двенадцать сестёр
Нитью серебряной выткался иней,
В чаще – мороз поволокою синей.
Медленным жаром кипящего злата
Стынут последние брызги заката,
И, за руки взявшись, глядят на костёр
Двенадцать берёзок, двенадцать сестёр.
Спрятала вьюга дороги-просёлки,
Рыщут здесь лоси да серые волки.
Остерегайся, и конный, и пеший, Вдруг, на беду, повстречается леший!
Напрасно тогда не зови, не кричи –
Откликнется эхо февральской ночи…
Кончился бег по долам, по чащобе.
Лыжи торчком отдыхают в сугробе.
Пульса удары всё глуше, степенней.
Выгребен снег до листвы до осенней,
А на руку ловкую звонок и скор
По гулкому древу прошёлся топор.
Миг… и вершится желанное диво:
Пламень-искру высекает огниво,
Крепкую стужу смиряет горенье –
Вспыхнули ярко сухие поленья.
И вот уж дымится
- Прольёшь невзначай! –
Смородины духом настоянный чай.
Замерло время, движение стало,
Мира суетного – как ни бывало.
Сгинули беды. Прошло на мгновенье
Мной позабытое успокоенье,
Что даже чуть-чуть не тревожат ума
Владычица Ночь и царица Зима.
Коротко, долго ль – не ведаю точно –
Чары волшебные сбросить немочно,
В думы сижу, глубоко погружённый,
Взором прикованный, заворожённый:
Суровое таинство пляски огня
Неведомой силой пленяет меня.
продолжение на следующей странице
20
Круг заколдованный не преступая,
Занавес тьма уронила ночная.
Кружатся, мчат в хороводе нестройном
Тени встревожено и беспокойно.
Калёные искры взметнутся порой,
И звёздами гаснет в полёте их рой.
Жаркое пламя скупее и ниже,
Час расставанья всё ближе и ближе,
Светлая грусть овладела душою.
Угли подёрнулись пеплом-золою.
Но, как ни досадно, - придётся вздохнуть, Обратный меня дожидается путь.
Всё на местах: рукавицы и шапка,
Брошена дров напоследок охапка.
Щедрый огонь занялся на прощанье.
- Сёстры-сестрицы! Костёр! – до свиданья!
Дорожную вскинув на плечи суму
Как в омут шагаю в морозную тьму.
Снова и снова, назад обернувшись,
Долго стою, до конца не очнувшись.
Жадно ловлю трепетание света:
Зарево дальнее мечется – это
Бросают мне вслед молчаливый укор
Двенадцать берёзок, двенадцать сестёр.
21
Владимир Хорев
Владимир Хорев
пенсионер 66 лет из села Медведск,
на руках больная мать.
Человек неординарный, по натуре –
одинокий волк. Когда-то у него была
семья…
Противится всему передовому, хотя
кандидат технических наук.
Построил рядом с отчим домом
келью, где и живёт среди голых стен.
22
Учителю
Я сказать Вам большое «спасибо» хочу
От души, как хорошему другу,
Пора расставаться, - чуть слышно шепчу,
Пожав на прощание руку.
Я запомню Вас. Верите мне? Навсегда!
Строгой, искренней, доброй и нежной.
Будет радостно мне, иль случится беда,
С Вами в мыслях я буду, как прежде.
Для себя я б хотела любовь перенять
Ко всему, что имеется в мире.
И к той жизни, что годам никак не унять,
И призванье к возвышенной лире.
23
Антонина Соловьёва
Антонина Соловьёва
в
64
года
продолжает
преподавать
в
сельской
Бочкарёвской
школе.
Бытом
занимается мало – больше муж
хлопочет.
Вся её жизнь – это школа. Можно
подумать, что не было ни учёбы в
институте, ни прожитых лет – она
так и осталась школьницейстаршеклассницей, когда всё ещё
впереди, и так много хочется
сделать.
24
Метель
Метет белая метель,
Стонет у дороги ель,
Ветер воет и поет,
Вихри снежные несет.
И склонились деревца
У скрипучего крыльца,
Ветки тонкие дрожат,
Словно в дом войти хотят.
Взъерошился воробей,
Спрятаться спешит скорей,
Юркнул он под крышу,
Чтоб ветра не слышать.
Стынет речка подо льдом,
Стынет воздух синий,
Стынут в небе облака
И опавший иней.
Побелело все кругом,
В радости иль в горе?
Разыгралась ты метель
На белом просторе.
25
Елена Буряк
Елена Буряк
коренная
жительница
села.
Долгое
время
работала
веттехником, а когда этой работы
не стало, перешла в сельскую
больницу, где в свои 54 года
работает
санитаркой.
Дети
выросли, а любимая сельская
природа
вдохновляет
на
творчество.
В таких людях никогда не
иссякает молодость души, с ней
хочется говорить – интересно.
26
Другие страницы
Зима придёт…
По-настоящему
Сегодня первый раз
Затопим печь –
Теперь уж на всю зиму.
Не укрывал земли невинный снег,
А птицы стаями летят по небу мимо…
Для перелётных
Жизнь в формате лета
Стара, как мир,
Как вечный стих поэта.
Сибирь без холодов – разочарует…
Вот и решай, как посмотреть на это.
Пускай себе
Пернатые летят,
Мы им вослед помашем на прощанье!
В зиме заснеженной,
В руках, другим согретых,
Сокрыта сердца замерзающего тайна.
Зима придёт,
А ты и не заметишь…
Она тебя закружит, задивует!
Лучом мерцающим
В сердечке леденелом
Страстями вьюжными, метелью забушует!
Как красивы и гладки колени
У того, кто на них не стоял,
Но как призрачны мнимые тени
Тех, в ком сердца не вспыхнет накал.
Руки белые хочется тронуть,
Но заведомый холод спугнёт.
Их душа не вспорхнёт легкокрыло –
Крыльев нет у неё, - только гнёт.
На таких разве можно польститься,
Кто правдиво ответит мне, ну?
Вы молчите… А как же иначе?
У себя эти люди в плену.
Проскрипят свою жизнь тихо, мирно,
Гладко-чистой страницей кичась,
Но мне любы другие страницы,
На которых живут, не страшась!
Может, сбудется пасть на колени
Во прощении или грехе…
Может, сердце взликует от счастья
Или стиснется в чёрной тоске…
Руки, может, отмыть не удастся
От трудов или грязи, какой.
Это жизнь - в ней душа встрепенётся!
Я с презреньем сужу о другой.
Зинаида Сибирцева
27
Зинаида Сибирцева
«Это снова я, 52 года, из
Черепанова. Люблю людей просто
за то, что они есть. Оптимистка
через край. Если для обычного
оптимиста
стакан
полный
наполовину кажется полным, то
для меня и пустой стакан всегда
полный – через край! Как
говорил мой отец, когда вода
лилась через край: «Ух, ты!», - так
и я».
28
Желаю всем Вам
Не падать духом
В чреде быстротекущих дней
И быть всегда кому-то нужным
И в свой столетний юбилей.
Желаю крепкого здоровья
И только радостных вестей,
И искры, что бежит по крови
При виде внуков и детей.
Желаю от души Вам счастья,
Оно в движении, в пути.
Ежесекундно, ежечасно
Учиться, творчески расти.
Ольга Худякова,
мама шестерых детей
и одной (пока) внучки!
29
If Only
My life is riddled with If onlys.
If only I had not sent you out to get our traditional Friday night pizza.
If only I had not decided to do laundry and look in your backpack for quarters.
If only I had not decided to read the letter from our mutual friend, opened and tucked in a corner of your bag. (We often shared
letters from mutual friends even if the letter was not addressed to both of us). The return address on the envelope was from our
friend who had recently relocated to California, but when I took the letter out of the envelope, it was not from our friend, but from
Dorothy, a woman in Vermont who you were having an affair with.
When you returned with the-never-to-be-eaten pizza, I was sitting on the floor with the letter in my hand. Apparently the two of you
were having problems. Dorothy felt a need in chronicle your affair so I learned the details of her trips to New York, that your music
studio in Greenwich Village was your love nest, that she often traveled on the road with you and your band, and that she wanted you
to leave me so that the two of you could have a life together. I learned too much information too fast.
I get angry when friends ask, «But didn’t you suspect something? Surely, you must have known something!»
TRUST. Our relationship was based on trust. We were both working artists. Traveling, being apart and being closely involved with
other people was all part of it, so nothing you did was ever suspicious to me. Everything had a logical explanation. But our 15-year
relationship ended that night. The trust was broken.
Max, this letter is my assignment for a creative writing class I am taking. Since it is only a few days before Valentine’s Day, we were
asked to write a love letter. You are, have always been, and will always be the love of my life, so this letter is to you, even though you
will never read it.
If only I had the courage to mail it.
Joanna Featherstone
30
ЕСЛИ Б ТОЛЬКО
(перевод Воловой Нины)
Моя жизнь - сплошное «если бы».
Если б только я не послала тебя за нашей традиционно пятничной пиццей.
Если б только я не занялась стиркой и не проверила твой задний карман на наличие четвертаков.
Если б только я не прочла то письмо от нашего друга, не открыла его и не засунула тебе в портфель. (Мы часто вместе
читали письма от наших друзей, даже если эти письма были адресованы не обоим, а кому-то одному). Адрес отправителя на
конверте принадлежал нашему другу, переехавшему недавно в Калифорнию, но когда я вытащила письмо, оно было не от
нашего друга, а от Дороти, той женщины из Вермонта, с которой у тебя была интрижка.
Когда ты вернулся с пиццей, которую нам не было суждено съесть, я сидела на полу с письмом в руке. Очевидно, у вас двоих
возникла проблема. Дороти захотелось записывать все ваши совместные дела, так что я узнала много нового о ее
путешествиях в Нью Йорк; а также о том, что твоя музыкальная студия в Гринвич Вилэдж была вашим любовным
гнездышком; о том, что она часто путешествовала с тобой и твоей группой; и еще о том, что она хотела, чтоб ты меня бросил
и вы смогли жить вместе. Слишком много информации на меня обрушилось тогда.
Меня злит, когда друзья спрашивают: «Неужели ты ничего не подозревала? Ты должна была догадываться!»
ДОВЕРИЕ. Наши отношения были основаны на доверии. Мы оба - артисты. Мы путешествуем, находимся вдали друг от
друга, тесно общаемся с разными людьми - все это часть нашей профессии, и ты не сделал ничего, что бы вызвало у меня
подозрения. Все можно было логически объяснить. Но той ночью наши отношения, которые длились 15 лет, закончились.
Доверие было уничтожено.
Макс, это письмо - задание, которое мы получили на занятиях по письму. Так как через несколько дней День Святого
Валентина, нас попросили написать любовное письмо. Ты всегда был и навсегда останешься любовью всей моей жизни, так
что это письмо для тебя, не смотря на то, что ты никогда его не прочтешь.
Если б только у меня хватило мужества отправить его.
Джоанна Фезэрстоун
31
Joanna Featherstone
is an actress, storyteller, teacher and poet. She has appeared on
Broadway in the award winning hit THE GREAT WHITE HOPE, and
in Joseph Papp's LEAF PEOPLE. Ms. Featherstone has performed
widely in this country as well as in solo appearances in Europe, West
Africa and South Africa.
Her work «Imagination», a program of street games, songs and
poetry, has been shown on Public Broadcasting Stations. A graduate of
the University of Kansas, she continued her studies at Howard
University in Washington, DC and the University of Wisconsin in
Milwaukee, and the famed Neighborhood Playhouse in New York City.
Актриса, писательница, учительница и поэт. Она играла на
Бродвее в удостоенной наград постановке «Большая белая
надежда» и в постановке Джозефа Паппа «Люди Листьев». Она
играла не только во многих американских постановках, но и
сольно выступала в Европе, Западной и Южной Африке.
Ее работу под названием«Воображение», передачу об уличных
играх, песнях и поэзии, показывали по телевидению. Окончив
Канзасский университет, она продолжила обучение в Говардском
университете в Вашингтоне, округ Колумбия, и в Университете
Висконсина в Милуоки, а также в знаменитой школе актерского
мастерства Neighborhood Playhouse в Нью Йорке.
32
МОЛИТВА СОКРАТА
Милый Пан и другие здешние боги, дайте мне стать
внутренне прекрасным. А то, что у меня есть извне, пусть
будет дружественно тому, что у меня внутри.
Богатым пусть я считаю мудрого, а груд золота пусть у меня будет столько,
сколько ни унести, ни увезти никому, кроме человека рассудительного.
Просить ли еще о чем-нибудь, Федр?
По мне, такой молитвы достаточно.
Платон
Диалог «Федр»
33
«Есть два вида старения: физиологическое и патологическое. Мы должны бороться с патологическим и искать
возможности поддерживать в оптимальном состоянии физиологическое. Сам по себе процесс старения не разрушает
личность, только преображает, и далеко не всегда в худшую сторону, а зачастую даже открываются новые
перспективы. Самое страшное – безделье, оно атрофирует дух и интеллект»
Академик В.Н. Шабалин.
Для меня это высказывание главы НИИ геронтологии стало основным правилом жизни. Придумывать себе
дело старости мне, пенсионерке, не надо. Мое физическое состояние поддерживает ежегодный полугодовой труд дачницы.
А для патологического искать тоже ничего не надо. Я люблю книги, театр, музеи, мою школу писательства в
«Информационно - обучающем центре общества «Знание». Но это зимой. А когда ты шесть месяцев живешь на даче,
ограничений больше, чем надо. Остаются книги, восходы-закаты – источники для рисования, ручка и бумага – для
написания новелл. Но душе ещё надо общения с живыми людьми. Со взрослыми общение на даче на уровне бытовых
разговоров, а это не интересно. Я же в прошлом педагог. И как-то само собой нашлась работа по душе. Меня огорчало
безделье детей на даче, их невольное приобретение дурных привычек и наклонностей: тяга к курению, пробы пить пиво,
изъясняться матом, нюхать всякую гадость, совершать набеги на чужие сады и т.д. Общение с ними началось с замечаний
по поводу их поведения, диалогов об их жизни на даче, а закончилось тем, что несколько лет я провожу с детьми большую
часть своего времени, занимая их интересной и для меня и для них работой. Беседуем на разные этические темы, читаем
книги по кругу, организовала кружок рисования и поделок из природного материала наших огородов. Многие дети,
занимаясь в школьных и внешкольных кружках, стали обучать друг друга изготовлению разного рода поделок из бисера,
бумаги, ниток-мулине, глины, декупажу и т.д. Появились «учителя» и ученики игры на гитаре. Наши выставки привлекли
внимание не только детей, но и взрослых. Откликнулись показать свое искусство рисования, поделок из металла, шин,
пластиковых бутылок папы и мамы, бабушки и дедушки. А вот конкурс творческих работ обрадовал меня больше всего.
Одиннадцатилетняя девочка написала:
Я вижу зимние лучи,
А манит небо голубое,Прозрачный сумрачный туман
И снег, который стает скоро
34
Вот откровение десятилетнего Дениса Власова:
Мне лень вставать и умываться,
И ставить чайник на плиту,
Домашку делать не хочу.
Бывает часто лень лениться
Да так, что лень мне шевелиться!
Мораль стиха же такова:
Погубит лень меня.
Лето в этом году жаркое, поэтому любимое место отдыха всех дачников – искусственный водоем в нашей
«Лесной поляне». Любят дети показывать свое умение в плавании, в акробатических изысках во время ныряний,
придумывают разные игры на берегу и в воде. Пляж у нас – белая глина и песок. Вот и придумали девчушки салон красоты
для бабушек и дедушек. Надо видеть лица стариков, окунувших себя в процедуры салона и детства, чтоб понять, что такое
тридцатиминутное счастье общения с детьми.
В соревнованиях по плаванию у нас участвуют дети от 3 до 15 лет. А каков азарт победить можно будет увидеть
на фотовыставке в 2011 году, которую подготовят многочисленные болельщики – родители. Кстати родилась еще одна
идея: устроить фотовыставку «Мои дачные каникулы».
Моя работа с детьми никем не санкционирована. Я её организую и провожу по велению души, «потому что
изменяются структуры молекул мозга, строятся новые структурные формы, на основе которых, - утверждает академик В.Н.
Шабалин, - и могут рождаться новые мысли и идеи». А идей в моей голове полно! Вот только осуществлять мне одной
очень трудно. Во-первых, трудно оповещать о том или ином мероприятии. Объявления мы с детьми пишем от руки,
развешиваем на досках объявлений у всех шести ворот, но садоводы въезжают в них, не читая наши объявления.. Вовторых, с каждым годом все больше детей участвуют в работе, а места в моем дачном доме недостаточно. В-третьих, у меня
нет взрослых помощников, кроме моих собственных детей, а они не часто могут приезжать (работают, учатся). Радует, что
правление сада охотно оказывает помощь: предоставляют нам помещение для выставок, подготовили специальные
стеллажи для этого. Однако подвижки в вовлечении взрослых в работу с детьми есть, хотя очень скромные.
35
В субботнике «Чистый пруд» по очистке берегов и дна нашего водоема «Лесная поляна» приняли участие
5 человек, а на заключительный праздник «Дачные каникулы» на выставку урожая 2010 принесли плоды своего труда
удивительные овощи и фрукты 14 садоводов. Рассказывали об урожае дети. Праздник прошел на высоком
эмоциональном уровне, а наш председатель садового кооператива, поздравив детей с окончанием летнего сезона,
пожелал полученные умения и навыки подарить школам и детским садам и вручил всем добрые подарки, а особо
одаренным еще грамоты и дипломы. Улыбки и радость детей наблюдали многочисленные взрослые гости. Эту же
радость испытывала я. Работаю с детьми я бесплатно, но не бескорыстно. Моя корысть и плата за работу – любовь детей.
А она дороже всякой платы, потому что согревает меня зимой.
Мне часто задают вопрос, зачем мне это надо, узнав, чем я занимаюсь на даче. На лицах этих людей я
читаю недоумение, ухмылки, вопрос нормальный ли я человек, неверие, что мне за это никто не платит. А я отвечу
опять словами В.Н. Шабалина: «Чтобы жить дольше, надо и в старости знать, ради чего это нужно».
Маргарита Щекурина , Челябинск
36
***
С диагнозом рак я живу уже 18 лет. Преодолевать факт тяжёлого заболевания, психологических и физических
последствий трудного и длительного лечения помогает группа самопомощи и поддержки онкобольных, созданная
Пермской общественной благотворительной организацией «Хоспис». С 2000г. я активная участница группы. Вполне
возможно, что именно это помогло развить мои творческие замыслы. Рисовать я любила с детства. Рано оставшись без
мамы я часто болела и рисование помогало побыть в тишине, красоте и сосредоточиться. С мужем – профессиональным
мастером-скульптором, любили посещать художественные выставки. После онкологической операции и химиотерапии я
увлеклась техникой изготовления цветов, включая икебану. Это дало возможность украсить дом и делать красивые подарки,
приносить радость не только себе, но и близким, тем более, что в финансовом отношении жила всегда очень скромно…
В середине 90-х моё внимание привлекли иностранные открытки с изображением фарфоровых кукол.
Поразило, что кукол можно делать своими руками! Именно лица, фигуры, портреты мне всегда нравились.
В 2005г. в Перми был открыт «Кукольный дом» - центр разнообразных техник изготовления кукол. Рождение
внуков обострило мой интерес. Платность курсов заставила крепко подумать, а руководительница курсов посоветовала
сначала «полюбить кукол» - это была работа над собой. Время обучения пролетело мигом. Я впитывала мастерство и порой
целыми ночами давала жизнь своим тигрятам, зайчатам, волчатам, мышатам… Под утро прилягу, а забавные игрушки
встречают мою семью на кухонном столе, вызывая улыбку!
Муж давал профессиональные советы, а творчество сближало нас, отводило его от пагубного пристрастия,
сглаживало накопившиеся неурядицы..
Кроме громадного удовольствия, моё хобби стало приносить доход – ведь я инвалид с мизерной пенсией.
Один мой тигрёнок в валенках, рукавицах и шапке-ушанке уехал в Новую Зеландию! Я оплатила следующую ступень
образования – «Папер-клей», что расширило возможности творчества. Жизнь моя стала радостней, одухотворённее,
уменьшилась тревожность, связанная со здоровьем, интереснее и шире стало общение. «Подруги по несчастью» в группе
самопомощи попросили научить их, а затем привели и своих родных, близких и таких уже более 20 человек.
Результатом этих занятий стали не только забавные поделки. Оказалось, что у одной из женщин улучшились
отношения с дочерью, а у той, в свою очередь, пошли положительные перемены в жизни – нашла хорошую работу, сыну
оплатила занятия теннисом. Работая, мы делились радостью, а горести отступали сами, забылась депрессия, улучшилось
физическое состояние.
Планы у меня громадные: хочу создать коллекцию, чтобы в Интернете представить себя как мастера кукол;
хочу одеть моих кукол в национальные костюмы, а для этого надо полюбить шить; хочу сделать балерину, ведь Пермь –
столица балета, но не просто куклу в пачке, а найти характер. А раз есть планы, значит - будет и здоровье.
37
Светлана К., Пермь
ТИМОФЕЙ
Наш кот наглющий Тимофей прекрасней всех других зверей!
Нам сына друг его принес, всего денька на два просил,
А он у нас почти что год ... любимый этот паразит.
Он очень ласковый такой, к дверям бежит встречать, как пес,
И благодарны Димке мы, что на два дня его принес!!!
Ну, ни слова не соврала... единственное, что стишок когда сочинила, то это сокровище жило у нас - что не
было еще года. 07.09.2007 г. позвонил Димон, друг нашего Женечки, и со слезами в голосе стал молить, чтобы я взяла
его кота, взяла всего на два дня, пока он найдет новых хозяев, т.к. кот очень хороший, а у его дедушки случилась
аллергия, даже на «скорой» увозили в больницу, что даже был астматический приступ. Ну, и как было не помочь другу
сына? Они с Женей ведь вместе с 15-ти лет, что называется, с одной тарелки, а тут Джона забрали в конце августа на
переподготовку, и не могу же я отказать Димочке в отсутствии Женечки? Привез Димуля этого мордоворота на своей
машине: Тимофей сидел в домике, с собой у него была упаковка корма, матрасик стеганый, прямоугольный
пластмассовый горшок и мешок специального наполнителя для этого горшка... поблагодарил Димочка нас бегом и
умотылял... Поставили мы с мужем этот прямоугольник на лоджии возле кухни которая, под старый журнальный
столик, две тарелочки: для воды и для еды, а спать, решили, что он будет там, где захочет, но на всякий случай, кошачий
матрасик бросили на пол возле дивана. Понравился он нам сразу: большой такой, пушистый, расцветка красивая, и
самое главное, что очень ласковый: стоит только его почесать за ухом, так он тут же руки начинает лизать. Прошло
совсем чуть-чуть времени, и наш новый жилец побежал в СВОЙ горшок по СВОИМ делам. Нуууу, тут уже нашему с
мужем восторгу просто не было предела!
Радоваться, ежели что, мы начали рановато, т.к. свои малые дела, Тимофей делал, как надо и куда следует,
а вот дела серьезные -- под входную дверь. Мы с мужем решили, что это временные трудности, что это наш гость с
непривычки нам назло хулиганит, что это скоро вообще пройдет, и потом через несколько дней Димуля заберет его все
равно. На том и успокоились. Дима, однако, что-то не особо так торопился забирать Тимофея, да он вообще уехал в
командировку, но мы решили с мужем дотерпеть до его приезда, и дальше стойко переносили все неудобства, на
которые сами же по доброй воле согласились.
38
Тут пришла в гости невестка Наталка с нашей внучечкой-колючечкой и стала смеяться, как только увидела
нового усатого жильца. Она нам поведала, что у дедушки Димы, возможно, и есть аллергия, но началась она совсем даже не
вчера, а года два назад. И эта мохнатая морда уже успел погостевать у всего Израиля, и вот дошла очередь иметь сие
«счастье» и нам. Никаких новых хозяев Димка искать не собирается и близко, т.к. Тимофея знает практически весь Израиль,
как ту корову из фильма «Мимино». И что, если этот говнюк и у нас не приживется, то Димон просто его сдаст на
живодерню, т.к. уже не осталось никого, кому бы его можно было впихачить (мы же, говорю, оказались последние), а
пустить его на волю - так все равно его раздерут коты с первой же помойки, на которую он сунется за едой. Тимофей, в
общем-то не злой и немстительный, но он невиноват, что понял все по-своему, по-кошачьему и начал гадить первым же
людям, которым его привезли из дома от дедушки, как будто они были виноваты в том, что его им отдали. Новые хозяева
терпели, сколько могли и возвращали назад этого засранца, а Дима, бедолага, приезжал и забирал, потом уговаривал новых
и новых людей, всем рассказывая, какой хороший и ласковый кот... Нам Наталка сказала это по секрету, т.к. Дима просил не
выдавать, чтобы мы не переживали, когда узнаем, а ему уже фиолетово до этого пушистого козла, т.к. засранец сей уже
достал до не моги сказать как!!! Жалко стало это чудушко, и мы с мужем решили начать его воспитывать. Что мы только ни
делали: мы ставили горшок возле двери, но Тимофей с завидным постоянством делал свои маленькие дела в горшок, а
большие - рядом.
Мы сыпали на том самом месте перцем, а он чихал сильно, и все равно ходил туда же. Мы застилали газеткой
пол, а он делал на пол тут же и ухитрялся прикрыть газеткой сверху. Доканал наш постоялец и нас с мужем - стал получать
пи**дюлей, но и этот воспитательный момент не имел успеха никакого. И тогда мы сели обсудить семейный вопрос
серьезно, а прожил Тимофей к тому времени у нас месяца два... Давно вернулся Димон из командировки, Женя с
переподготовки, а, мы так и убираем сранки за этим подарком от Димы... И долго мы с мужем судили-рядили и наконец
постановили: любить -- мы его все равно любим, выкинуть уже не сможем никак, Димке, раз узнали такую тайну, не отдадим
ни в какую!.. Пусть это говно будет самое страшное в нашей жизни! На том и поставили точку, прекратили бить и каждое
утро, кто первый вставал, тот и убирал «подарок» молча и шел на работу, но это было еще ничего себе, а вот вечером,
вернувшись после работы, да еще с сумками, открываешь дверь ключом... и по всему размаху ее... И вот я, еще пять минут
назад интеллигентная женщина, теперь крыла матом так, что Тимофей убегал прочь, думая, что его снова будут бить, хотя
мы давно уже его не наказывали, пальцем не трогали за его художества, а он, в знак благодарности, когда мы возвращались
домой, если не было кучки, бежал встречать нас к дверям: и меня, и мужа, приветствуя урчанием, мяуканьем и лизанием
ног. Прошло время, год и 7 месяцев... и наш засранец перестал гадить на полу, т.е. вообще!!! Мы с мужем даже и не поверили
сначала в свое счастье, но это все-таки произошло. Свершилось!!! Скорее всего, Тимошка понял, что его тут очень любят, что
он тут - хозяин, а у себя в доме гадить нельзя, тем паче, когда так долго и хорошо (с сентября пошел 4-ый год) в нем живешь!
39
Раиса Ежак
«Зачем люди ходят на войну»
Сибирцева З.
40
«Красные тюльпаны распускаются»
Сибирцева З.
41
«Куп-куп»
Сибирцева З.
«Боженька»
Сибирцева З.
42
«Металлург» (портрет Геннадия Воронкова, мужа подруги)
Рабинович Л.И.
«Юля» (портрет соседки)
Рабинович Л.И.
43
«У колодца» (портрет подруги Лидии Воронковой)
Рабинович Л.И.
44
Рабинович Лиана Исааковна
«Я на пенсии. Образование средне-техническое.
Более 20 лет проработала в Челябинском центре
стандартизации,
метрологии
и
сертификации
Госстандарта. Замужем.
Что для меня творчество: мечту рисовать маслом
сумела осуществить только в 68 лет благодаря
Народному университету Челябинской областной
организации Общества «Знание» России. За 4 года
написала более 60 работ, посвященных чудесной
природе моей Родины - Южного Урала. Творчество
приносит мне радость. В этом году поступила в
Российско-Британский
институт
на
факультет
«Рисунок и живопись». Возраста не чувствую.
Впереди далеко идущие планы и перспективы».
45
«Светланка» (правнучка)
Лузин Н.П.
46
Наш автор (см. Альманах №1) Фекла Трофимовна Андреева
предложила для публикации свое очередное, уже шестое по
счету,
историко-социальное
исследование,
касающееся
трагических
страниц,
связанных
с
насильственным
переселением людей в 20-30-е годы прошлого века. Будучи
уже тяжело больной, Фекла Трофимовна надеется на
продолжение своей работы для сохранения в памяти потомков
пережитого ее поколением.
47
Судьба – индейка,
А жизнь – копейка.
Русская народная пословица.
КОРНИ И КРОНЫ
Фёкла Андреева
ПОСВЯЩАЕТСЯ 70-ЛЕТИЮ СОЗДАНИЯ СПЕЦ- ПОСЕЛЕНИЙ В
СССР, «ВРАГАМ НАРОДА»-«КУЛАКАМ», МЕРТВЫМ И ЕЩЕ
ЖИВЫМ И 300-ЛЕТИЮ г.КАМЕНСКА-УРАЛЬСКОГО, КОТОРЫЙ
СТАЛ РОДИНОЙ.
48
Миллионы жертв коллективизации были очередным эшелоном «врагов народа» в нескончаемом потоке
репрессий. «Кулаки» и их дети были выселены на 5 лет, пробыли в ссылке на спецпоселениях 16 лет и были
реабилитированы через 60 лет.
71 год назад в СССР наступил самый черный год, унесший миллионы жизней крестьян, за гибель которых никто не принес
покаяния. 30 января 1930 г. Политбюро приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в
районах сплошной коллективизации». К ликвидации «кулака» подключились органы ОГПУ и отдельные воинские части.
Коллективизация – это финал политики хлебозаготовок, системы штрафов и принудительных займов.
31 января 1930 г. Политбюро (заседание №116) предписало ОГПУ задание по количеству выселяемых по 1-3 категориям в
концлагеря на север и восток страны. 2 февраля 1930 г. создаются суды-тройки при ОГПУ и появляется секретный приказ
№44/21, ставящий конкретные задачи ликвидации кулака.
Раскулачивание было основным методом социализации деревни. Советская власть решила быстро
построить социализм и для создания начального капитала изымала имущество у всех, кто его имел. Для срочного
выполнения директив Партии в деревни отправили 25-тысячников. Власть насильно загоняла крестьян в колхозы. Не
желающих вступать в колхоз раскулачили, объявив «врагами народа». Мотивировкой для раскулачивания была
политическая неблагонадежность, потому всех «кулаков» сочтут социально опасными, как и их детей, и изгонят из родных
мест.
Методы раскулачивания повсеместно были одними и теми же: бойкотирование, лишение избирательных
прав с 1924 г., штрафы, индивидуальное обложение непосильными налогами, суды за неуплату этих налогов и несдачу
хлеба, аресты, конфискация имущества, прежде всего средств производства, скота, хозпостроек, зерна, упряжи, одежды,
обуви, лишение земли, изгнание из домов, выселение за пределы места жительства в необитаемые районы – в
спецпоселения.
В Каменском районе Челябинской (ныне Свердловской) области первые семьи кулаков выселили на север
Тюменской области в 1929 году.
Раскулачивали уполномоченные РИКов и ОГПУ, сельсоветчики, сельские коммунисты, активисты (в
ожидании хлебного места и выгодной должности, не привыкшие к труду, которые мечтали мало работать и сытно есть).
Зависть к чужому добру не давала покоя этим безнравственным людям, лишенным совести и желающим сделать карьеру
(лучше быть в деревне первым, чем в городе последним).
49
К намеченной жертве приходили комиссии с решением собрания или без него, именем закона объявляли,
что забирают (конфискуют) имущество, раскулачивают. А хозяев изгоняют из собственных домов под открытое небо тоже
именем закона. Глав раскулаченных семей и взрослых мужчин – кулаков арестуют, свезут в районы в ардома
(арестантские дома), за ними туда же отправят обезглавленные семьи кулаков без имущества, чаще всего без продуктов
питания и запасной одежды. Из районов в телячьих вагонах кулаков увезут в необжитые дали дальние.
В мае 1931 г. в окрестностях г. Каменска-Уральского, как грибы после дождя, возникнут созданные руками
кулаков спецпоселения: Синарстрой (спецпоселки: Дерновой, Земляной, Саманный…), Северный поселок, трудпоселок
НКВД на КМЗ, Новый Быт, Мартюш… Всего 12 спецпоселений.
Между деревнями Брод и Токарева, в 3-х км от Каменска, выселенные крестьяне построят Первый Мартюш – 156
землянок. На Мартюш привезут кулаков из Центральной России, с Украины, Кавказа, из всех районов Уральской области,
из Марийской АССР, Татарии, Удмуртии…
Спецпоселок – это небольшой концентрационный лагерь во главе с комендантом, который подчинялся
ОГПУ-НКВД (комендатуры ликвидируют только к концу войны). Начальником райкомендатуры (не от слова РАЙ, а
РАЙОН!) в Каменске был Черноскутов М.С.
Комендант распределял рабочую силу (посылал строить Уральский алюминиевый завод, УАЗ, Синарский
трубный завод, СТЗ, Каменский магниевый завод, КМЗ, добывать руду на рудниках Мартюшовском, Боровском, Разгуляе,
на втором стане для будущей Магнитки), следил за порядком, организовав штат доносчиков. Без разрешения коменданта
за пределы спецпоселка нельзя было выходить. Запрещалось принимать гостей – односельчан, ходить в городскую
церковь, возражать начальству, жаловаться на условия быта… Всякое нарушение каралось штрафным изолятором – 25-ым
бараком на Северном поселке СТЗ, в просторечии Шанхае, который остался в памяти Освенцимом (много
спецпереселенцев погибло по милости комендантов в 25 бараке). Особенно строго наказывали за побег из ссылки и за
недонесение о готовящемся побеге. В штрафной изолятор забирали все мужское население землянок. Нормы выработки
для штрафников были непосильными.
Кулаки и их дети первую зиму замерзали в землянках: их не полагалось отапливать (дров не выписывали, их
приходилось воровать и за это расплачиваться жизнями в 25 бараке). Каждый день мартюшовцев был поминальным: они
платили ежедневную дань смерти. Некоторые землянки были моровыми: у Гонцевых за зиму умерли четверо детей, у
Чухаревых четверо… Умерших хоронили на городском кладбище, где теперь дымит кочегарка, освещая светлое будущее,
без традиционных причитаний и часто без гробов и одежды, которых просто не было.
50
Землянка – это нора, вид спецархитектуры, неведомый доселе хлебопашцам, которые до выселения жили в
домах (крестовых и пятистенных), избах, хатах. Нора – это яма (6х3), покрытая плетнем, который засыпали землей (это
потолок). Были отверстия для окон и дверей. Скатом. Стены забраны плетнем, чтобы не сыпалась земля. К двери вели 5-6
ступеней. Вход без навеса. Пол земляной. В норе – сплошные нары с фанерными или тряпичными перегородками –
отсеки для отдельных семей. В глубоких землянках нары в три яруса. На верхнем ярусе дети кулаков, раздетые и разутые,
прозрачные от голода и синие от холода. Некоторые из них месяцами не спускались вниз: сплошь нары и народ, маковому
зернышку некуда упасть. На тело спецпереселенца по лагерным нормам приходилось метр-два (квадратных), на душу –
вечное рабство. В каждой землянке по 4-12 семей…
Мартюшовцы узнали вкус жабрея, лебеды, коры, дикого лука, крапивы – всего того, что ела дома скотина.
Голодная, они стремились сохранить своих детей (это было их единственное богатство).
С 1933 г. мартюшовцы строят Второй Мартюш, ближе к УАЗу, саманный. На работу 8 км ходят пешком,
полуразутые и полураздетые. После работы несколько лет спецпереселенцы обязаны были бесплатно методом
воскресников (вечеровок) весной, летом и осенью вскапывать землю, корчуя лес для будущих полей неуставной
сельхозартели НКВД «Новая жизнь». Не выполнишь норму (2-3 сотки) – в штрафную! Воскресники были ежедневными.
Им, воскресникам, мы обязаны постройкой школы (2 года дети не учились), саманных домов, пимокатной мастерской,
пекарни и т.д.
Кроме госналогов, мартюшовцы платили 5% из зарплаты на содержание аппарата НКВД, 15% - на покупку
тягловой силы для сельхозартели и инвентаря, 10% - за детский садик, а зарплату получали на 25% меньше, чем люди
вольные. Трудно сказать, почему многие кулаки выжили.
Кулаки, родившиеся с трудовыми генами, работали ударно, выполняя нормы Героев соцтруда, т.е. на 200-300%, но ни
одного из спецпереселенцев не наградили ни одной медалью за ударный труд до войны и освобождения.
Наши отцы были признаны «кулаками» за трудолюбие и любовь к земле, умение планировать доходы
семьи. Их уничтожит советская власть в год «большого террора». Из 29 саманных четырехквартирных домов и двух
бараков арестуют около сотни мартюшовцев, каждого третьего мужчину из спецпоселка, их объявят японскими шпионами
и отменно накажут по знаменитой кинжальной 58 статье: половину расстреляют на Золотой горе близ Челябинска, более
40 «врагов народа» погибнут в ГУЛАГе, счастливый билет выпадет только пяти мартюшовцам – вернутся, отбыв срок
наказания, и будут молчать как рыбы: дали подписку о неразглашении всего, что видели, слышали, испытали.
51
После ареста наших отцов дети кулаков будут выполнять отцовский долг и материнские заботы.
Безотцовщина угробит здоровье на полях колхоза «Новая жизнь», начав работать в 10-12 лет, навсегда проморозит кости,
приобретет грыжу, но работать будет с удовольствием. Зоя Домрачева пошла работать в 10 лет, Дуся Ившина – с пяти (5) в
няньках зарабатывала кусок хлеба, Настя Чухарева с 13 лет была рассыльной у коменданта…
Некоторым лучшим ученикам мартюшовской школы разрешат учиться в Каменске, но в институты никого
не примут. После сдачи вступительных экзаменов мне приемная комиссия приказала в 24 часа оставить территорию
Свердловска: каждый сверчок знай свой шесток (вот тут я вспомнила о записях в свидетельствах о смерти, где будущим
детям спецпереселенцев были присвоены будущие профессии: чернорабочий, спецпереселенец…).
Бывшие кулаки в 30-е годы не подлежали призыву в армию. Главное Управление РККА 27 апреля 1940 г.
разослало указания «О порядке приписки к призывным участкам трудпоселенческой молодежи, освобожденной из
трудпоселков (спецпоселения с 1934 г. называют трудпоселениями) по достижении 16-летнего возраста».
Вместо арестованных отцов и дедов на фронт добровольно пойдут их сыновья, не знавшие, что половина
арестованных отцов уже расстреляна: они (и отцы и дети) все верили товарищу Сталину, Богу и вождю, который не может
ошибаться. В начале войны комендант срочно будет отправлять наших мужчин в паспортный стол для получения
серпастых-молоткастых: на фронт должны идти граждане, а не спецпереселенцы, у которых было одно гражданское право
– умирать в ссылке. Кухаркины дети, исполняющие разные должности, воспринимали на слух ФИО кулаков, место
рождения и другие данные. Поэтому с 1922 г. бывшие уцелевшие кулаки и их дети разовьют крейсерскую скорость, бегая
по судам для установления подлинных данных о себе.
В годы войны более сотни детей «врагов народа» и уцелевшие в год «большого террора» кулаки пойдут
добровольно защищать Родину от очередной напасти – фашизма.
Привязанные к своей территории, мы не знали, что творится в большом мире, газет не читали, радио было редкостью. Мы
искренне верили, что живем хорошо, об арестованных отцах вспоминали только про себя (вслух нам запрещали) матери
наши молчали.
Ушедших на фронт отцов и братьев, как и арестованных в свое время отцов и братьев, опят заменят
мартюшовские дети кулаков, рано повзрослевшие, двужильные, выносливые, работящие (я – корова, я и бык, я и баба и
мужик). Один за всех.
С выходом закона РФ №1428 дети кулаков с Мартюша будут обивать пороги сельсоветов, доказывая, что вечно работали в
колхозе. От имени мартюшовцев потребую в совхозе «Бродовской» справку для детей кулаков – и 17.04.91 г. получу
справку – наказание для детей кулаков, справку – оправдание вечной нашей безответственности.
52
«Справка дана Андреевой Ф.Т., члену Совета общества «Мемориал» в том, что архив колхоза «Новая жизнь»
за 1941-1943 гг. в сохозе «Бродовской» не сохранился. Совхоз «Бродовской» является правопреемником колхоза «Новая
жизнь». Директор колхоза Ю.П. Кошкин. Инспектор отдела кадров Л.Л. Власенко».
Во время войны на СТЗ и наУАЗе будут работать с 15-16 лет дети кулаков, насильно отправленные в ФЗО. И
никто никогда не вспомнит в юбилейные дни УАЗа и СТЗ строителей с Мартюша: кулаки были выброшены из
официальной истории России. А на их костях стоят гиганты индустрии нашего города, как и в других городах страны.
Дети спецпереселенцев Мартюша и Синарстроя всегда работали в колхозах «Новая жизнь» и «Урал» наравне со
взрослыми, получая половину трудодней.
10 октября 1944 г. исполком Свердловского облсовета депутатов трудящихся и Обком ВКП(б) награждает
правление колхоза «Новая жизнь» Каменского района за долгосрочное выполнение государственного плана
хлебозаготовок в 1944 г., мартюшовцев будет благодарить товарищ Сталин. И нигде ни слова о том, что это рабы советской
власти так успешно работают. Это они выполняли тройные годичные планы: все для фронта, все для победы. Колхозников
наградят только в 1947 году, после освобождения из спецпоселения, а всех прочих мартюшовцев, работавших на УАЗе и
СТЗ, осчастливят медалями и признают участниками трудового фронта только с 1992 г.
Безвозвратные потери вооруженных сил СССР с 1941 по 1945 год составили 11 миллионов 944,1 тысячи
человек, в том числе более 50 мартюшовцев. На обелиске в д. Брод, как и в Бродовской СШ (советская власть уничтожила
следы спецпоселения, назвав на Мартюше СШ Бродовской и совхоз «Бродовским») поместили 16 фамилий погибших
мартюшовцев, мы найдем еще 33 имени, не попавших на обелиск: в 1947 году кулаков освободили из ссылки и приказали
покинуть Мартюш, если кулаки и их дети не работали в колхозе «Новая жизнь» (в 1999 г. на Мартюше осталось 12 семей
бывших спецпереселенцев, остальные перебрались в Каменск или уехали на родину).
Многие защитники Родины вернулись инвалидами и умерли от ран после войны. Предателей среди
мартюшовцев не было: семейные корни честные. В.А. Чебыкин попал в плен в Брянских лесах – и отбыл в лагере 9 с
половиной лет. С.В. Кондрашин за пребывание в плену осужден на 10 лет ИТЛ.
Все мартюшовцы вернулись с фронта с наградами (ордена и медали). Вступившие в ряды ВКП(б) за ратные
подвиги на фронте, мартюшовцы после возвращения с войны лишились партийных билетов и покоя. За исключением
трех случаев. Надлом сгубил некоторых без вины виноватых.
В 6 томе поименной КНИГИ ПАМЯТИ Свердловской области включены 12 погибших моих земляков. Отцы
троих – жертвы «большого террора».
53
Давно закончилась война, а трупы тысяч защитников, в том числе и мартюшовцев, не погребены: забыли
власти о своих солдатах, как и о спецпереселенцах. Местные делают то же, что и верховные (социальная установка,
ненависть к кулакам, невежество, отсутствие элементарной культуры?!).
В книге «Каменцы в Великую отечественную войну», посвященной 50-летию Победы, изданной по приказу
администрации и Совета ветеранов города в 1995 г., нет ни слова о погибших детях кулаков, бывших мартюшовцах,
работниках УАЗа и СТЗ. Но в нашей общей памяти сохранились имена братьев Череневых и Гужевниковых, Полосухина и
Потаскуева… Участник ВОВ Верюгин Н.В., видел на обелиске имя в местечке Мостки (Польша) среди других погибших
уральцев-танкистов и Потаскуева Владимира. Не удивительно, что и горожане совсем не знают историю родного края. Вот
так и воспитываем Иванов, не помнящих родства. В.А. Мякотин в брошюре «Трест Уралалюминстроя. 50 лет» ни словом
не обмолвился о первых строителях УАЗа, двух бригадах плотников и штукатуров, которые работали с 1933 года по дни
арестов в 1937-38 гг. Вот такой провал исторической памяти. А ведь именно две бригады плотников были стахановцами,
которых хотели наградить за ударный труд, но НКВД не разрешил: много чести.
Ни покаяния за ограбление и искалеченную жизнь (лишили доброго имени, родины, имущества,
образования, здоровья), ни сочувствия спецпереселенцы не услышали. Л. Разгон (г. «Известия» № 59 за 1998 г.)
вспоминает: «В проклятые годы сталинизма … в нашей стране своими же соотечественниками было убито 20 миллионов
человек. Это геноцид против собственного народа. И он прошел и остался до сих пор практически незамеченным».
С апреля 1947 г. мартюшовцев освободили из спецпоселения, выдав справки, удивительные по содержанию.
МВД РСФСР УВД
Исполком Свердловского
облсовета депутатов
трудящихся 15 октября 1958г
№83.г.Свердловск
СПРАВКА
Выдана Андреевой Миропие Васильевне, 1901г.р., в том что она действительно
находилась на спецпоселении в Свердловской области с 1931 по 1947 год в каких
хозорганизациях и в качестве кого трудоиспользовалась данных нет.
Основание: архивные документы.
Справка выдана для предъявления в райсобес по месту жительства.
Уполномоченный УВД по Свердловской области Петров.»
Примечание: в 1997 г. Красногорский райсобес г.Каменска не зачтет матери 7 лет
работы – в трудовой книжке написано: стаж со слов (современные чиновники не
знают, что кулаки в спецпоселениях не отдыхали, были без документов, их
перебрасывали с одной работы на другую по прихоти комендатур).
54
ТРУДОВАЯ КНИЖКА
Андреева Миропия Васильевна, 1901 г.р., чернорабочая.
Дата заполнения Трудовой книжки – 12 января 1939г.
СВЕДЕНИЯ О РАБОТЕ
5 марта 1931 г. Трудовой стаж работы 8 лет 4 месяца СО СЛОВ (!)
27 мая 1938 г. Принята в Каменское отделение уборщицей.
2 июня 1940 г. От работы освобождена ввиду отзыва в райкомендатуру НКВД.
4 июня 1940 г. Каменский золотопродснаб. Принята швейцаром и уборщицей в магазин №23.
1 мая 1941 г. Уволена в связи с отзывом в распоряжение органов НКВД.
7 мая 1941 г. Принята в должность швеи при Каменской артели инвалидов «Трудовик».
15 июня 1943 г. Отчислена с работы по распоряжению Каменского торга.
18 июня 1943 г. Каменск-Ур. отд. Спецторга швейная мастерск. мастер швея.
1 января 1948 г. В связи с ликвидацией Каменск-Уральского спецторга переведена в местный торг г.Каменск-Урал. в
распоряжение отдела кадров.
13 января 1948 г. Принята на должность мастера надомника.
30 июня 1952 г. Уволена ввиду ухода на инвалидность.»
И швыряли мою мать, как щепку, после ареста отца по разным организациям, то отзывая в распоряжение НКВД, то
просто переводя.
И получила чернорабочая Андреева М.В., заваленная в шахте Мартюшовского рудника рудой в 1932 году, третью
группу инвалидности через 26 лет после катастрофы: первую не давали кулакам. И вынуждена была искалеченная
спецпереселенка трудиться: муж арестован, осталось четверо детей (от 2 до 11 лет) и престарелый свекор. А доблестное
УВД не утруждало себя знакомством с делами раскулаченных. Вот что такое спецпоселение Мартюш!
55
В 1947 г. мартюшовцы, не работающие в «Новой жизни», вынуждены были покинуть спецпоселок: у них
отобрали продуктовые карточки. Это было очередное выселение с насиженных мест, где погибли родные, откуда вырвали
отцов, оставив сплошную безотцовщину. Те, кто сумел наскрести денег на дорогу, поехали к родственникам, уцелевшим на
родине, искать счастья-доли. Безденежные вдовы с оравой детей вынуждены были снимать углы в домах старого
Каменска. С тех пор мартюшовцы стали каменцами. В городе потребовались паспорта. За нашими паспортами с серией ЭЯ
(элементы ядовитые, как расшифровали остряки) охотился Черноскутов: требовал немедленной сдачи их в комендатуру,
чтобы никто не вздумал уехать учиться или поступить на работу в другой город, например, Волхов или Запорожье, куда
возвращались после войны эвакуированные алюминщики с УАЗа.
Институты остались мечтой. Дети кулаков вынуждены были идти работать (все поколения лучших учеников
Мартюшовской школы пойдут работать в сельские школы, чтобы повторить тернистый путь А.Макаренко. И каждая из нас
напишет «Педагогическую поэму» в памяти своих учеников кровью сердца, ценой здоровья, величием помыслов и
повседневностью незаметного подвига).
Нравственными устоями послевоенное село во многом обязано детям кулаков: это они стали сельскими интеллигентами в
первом поколении, закончив все-таки педвузы, медвузы, сельхозинституты в большинстве случаев заочно. Горожане
никогда не рвались в село из-за пещерных условий быта.
Дети «врагов народа» собственноручно в многочисленных анкетах писали горькую неправду о себе и
родственниках – о спецпоселении и знаменитой 58 статье. Дети «врагов народа», заполняя анкеты, выносили самолично
себе жестокий приговор на всю оставшуюся жизнь. Дети «врагов народа» пережили своих отцов и матерей, строя светлое
будущее для всех, кроме себя. Эти дети и уцелевшие родители получили от родного государства за рабский труд пенсию от
16 до 50 рублей. Например, М.А. Голошейкина-Чугина за 16 лет работы в сельхозартели, на тяжелых работах, в том числе
на лесозаготовках, заработала 2 (два) рубля пенсии, приплюсованных к пенсии мужа-фронтовика. А за расстрелянных
отцов семьи получают двухмесячную зарплату. Вот сколько стоит человеческая жизнь в стране строящегося коммунизма.
Общими усилиями взрослых и детей кулаков создавалось благополучие советской власти. Ордена и медали
бывших кулаков хранятся в музее Бродовской СШ на Мартюше, созданном усилиями З.А. Падышевой.
После смерти Сталина по заявлениям жен и детей кулаков нам начали сообщать кое-что об арестованных
мартюшовцах. КГБ щедро высылал лживые справки о смерти (репрессированных давно уже превратили в прах). Правда
всплывет после выхода Закона РФ №1428. На запрос Каменского «Мемориала» от 22.06.93г. (за что арестованы? Где
отбывали срок наказания? Когда и где умерли?) Ю.И.Заложных (ИЦ УВД Свердловской области) 07.07.93г. №5/4-1
ответил: «…сведениями не располагаем» … С 1996 года мы нашли в ГААОСО все эти сведения.
56
9 сентября 1989 г. правление общества «Мемориал» г.Каменска участвовало в траурной церемонии
перезахоронения останков жертв сталинских репрессий на Золотой горе, близ Челябинска. Здесь расстреляны
мартюшовцы, в том числе мой отец. Некоторые расстреляны близ Свердловска, где теперь находится мемориальный
комплекс «12-й километр», созданный усилиями губернатора Свердловской области Э.Э. Росселя.
У каждого большого и малого российского города есть могилы жертв сталинских репрессий. И число жертв неизвестно.
С 18 октября 1991 года (появился Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий») раскулаченные обрели
второе дыхание: их начали реабилитировать. Напрасно воспряли духом: комиссии по реабилитации, сформированные из
прежних чиновников – коммунистов, находили способ поиздеваться (одних детей признали репрессированными, других –
пострадавшими; требовали множество документов, волокитили ответы, не принимая во внимание документы из архивных
дел кулаков: характеристики, анкеты, учетно-посемейные карты, учетные карточки…). Многие из нас, добиваясь
реабилитации, ослепли, Манакин Н.А. умер, ничего не добившись от Челябинской прокуратуры, некоторые получили
инсульт.
Мне пришлось 18 раз принимать участие в народных судах, защищая интересы реабилитированных для
получения денежной компенсации (акты о конфискации имущества отсутствуют в делах кулаков). Справки пришлось
добывать большой кровью. По кулакам всю жизнь били из всех орудий правительство (по Горбачеву, правильно их
раскулачили), правосудие, ОГПУ-НКВД-КГБ, обкомы, райкомы, местные органы…Теперь бьют по оставшимся в живых
детям кулаков: никакого сострадания к великомученикам спецпереселенцам, людям концентрированного несчастья.
В пункте 4 Закона РФ №926 записано: «К заявлению прилагаются нотариально заверенные копии
документов о реабилитации, а также имеющиеся материалы, подтверждающие факт конфискации имущества…».
Вот что происходит на местах. «Свердловская область. АДМИНИСТРАЦИЯ. КОМИССИЯ по реабилитации жертв
политических репрессий. 22.02.95г. №0241-21. Архивные материалы, в которых отсутствует прямое указание о
конфискации, изъятии имущества, не могут приниматься комиссией в работу. В таких случаях гражданам необходимо
рекомендовать обратиться с заявлениями в суд… Зам. пред. комиссии М.А. Бочкарев».
Господин Бочкарев должен бы знать по долгу службы официальное положение дел: «ИЦ УВД
г.Екатеринбург. № 5/4-1 от 28.02.95г. Гр. Андреевой Ф. На Ваше заявление от 24.02.95г. сообщаю, что архив ИЦ УВД
Свердловской области не оформляет справок по делам раскулаченных … описи конфискованного имущества в делах
раскулаченных не имеется. Начальник отделения Ю.И. Заложных».
Кто уничтожил акты? Или государство просто ограбило своих граждан, не оставив письменных следов, законопатив
кулаков в гибельные места.
57
В поисках документов, бесконечно требуемых богдановичской комиссией под руководством господина
Котюха, мне пришлось собрать 147 документов. Деньги, потраченные на переписку, пересылку заявлений,
израсходованные силы и нервы не стоят мизерной компенсации, выданной за незаконно конфискованное имущество,
оцененное в 1934 году в 9950 рублей (только постройки, не считая всего остального). Эта сумма теперь равна 9
миллиардам.
Для господина Котюха не имели никакого значения пять свидетельских показаний, нотариально
заверенных, три протокола, нотариально заверенных, с указанием конфискованного имущества в пользу коммуны
«Пролетарка» - и мне пришлось-таки идти в суд. Котюхи – это политическая погода.
Знакомясь с делами кулаков и арестованных отцов в ГААОСО, мы узнали страшную тайну наших
оболганных отцов, получивших пулю в висок по навету. Наши родители оказались дважды клейменными:
раскулаченными за трудолюбие, сосланными в спецпоселение, потом репрессированными и расстрелянными.
А Мартюш живет и трудится уже без кулаков. Лучшие земли колхоза «Новая жизнь», которые мы
раскапывали бесплатно, застроены дачами. Знаменитое хозяйство М.В. Шаманаева (мартюшовцы выращивали лучшие
овощи, всегда были участниками ВДНХ, их опыт перенимал весь район) осталось только в памяти кулаков. От
удивительного сада (ягоды спасали нас от голода), выращенного А.К. Кабеевым, не осталось ни травинки, ни былинки.
Кулаки опережали время трудом. Не потому, что он был рабским, а потому что крестьяне родились с трудовыми генами и
не смогли разучиться беззаветно работать ни при какой власти (видимо, потому у нас не было тунеядцев, бомжей и
нищих).
Детям и внукам кулаков не надо перестраиваться: они всегда строили новую жизнь собственными руками и
собственным умом, собственными силами, деловитостью и выносливостью.
8 мая вот уже 4 года мартюшовцы – горожане, прожившие в Каменске полстолетия, возвращаются на свидание с
родиной–Мартюшом: спецпоселение – тоже родина, где мы были молоды и счастливы. А теперь, начитавшись архивноследственных дел, поникли: напал суеверный страх.
Продолжение следует.
58
Cаиев Болуш Саиевич, ОБФ «Луч отоса», г. Ош
Добро пожаловать на сакральную Сулайман-Тоо: святилище древних и
современных религий, жемчужину древнего города Ош. По ходу
экскурсии мы с вами ознакомимся с «Ошским поселением»
(прародителем нашего города), историей нашего города,
Сулаймантоо, пещер, петроглифов и архитектурных памятников и
самих музеев пещерного комплекса и головного музея.
Во время экскурсии мы с вами ознакомимся с историей древних времен,
легендами, которые может вы знаете, что-то вы узнаете новое.
Нашу экскурсию начнем с ворот Огня т.е. Дарвазаи-Мугкеде, так они и
назывались 3 тыс. лет назад, когда служители культа огня,
зороастрийцы жили на этой горе.
Данные ворота выполнены в виде двух ладоней горящего огня и чаши с
водой т.е. Ладони как бы возносят ввысь огонь, который был
священным у огнепоклонников, т.к. обладал очищающей силой,
считался символом солнца на Земле. Вода являлась символом
жизни, дающей начало всему живому. При помощи воды и огня
совершались обряды очищения, погребения и др. В огонь не бросали
мусор, а покойников не сжигали и не бросали в воду.
Некоторые ритуалы, связанные с водой и огнем до сих пор существуют у
христиан (окропление святой водой, крещение младенца),
жертвоприношение огню во время брачных церемоний у кыргызов и
др. Эти символические ворота были поставлены к 3000 летию г. Ош,
автор Камчыбеков Мамыт- скульптор, член Союза художников
Кыргызстана.
59
Город Ош
Особое место в истории кыргызов занимает город Ош- второй по величине город Кыргызстана, административный,
культурный и интеллектуальный центр одноименной области КР с населением более 300 тыс., пригородом свыше 600
тыс. чел. Он расположен на юго- восточной окраине Ферганской долины, у северного подножья Памира-Алая, на берегах
горной реки Акбуура. История г.Ош уходит своими корнями в далекое прошлое. Об этом свидетельствует археологические
находки, памятники истории и культуры, сохранившиеся до наших дней.
О древнем Оше существует множество легенд, сказаний и мифов. В них дается народное объяснение названию и
происхождению города. Поэтизируется целительная сила священной Сулаймантоо, по-своему объясняется образование
реки Акбуура, воспеваются сказочный ландшафт и «райская природа края».
В легенде о Соломоне смысл слова «кош» отразился в значение «довольно».
Соломон гнал пару волов с плугом, когда волы дошли до Сулаймантоо, то сказал «кош» т.е. «довольно».
Или Адам поднял уставших волов окриком «кош» у Сулаймантоо. Или же Александр Македонский услышав первое слово
детей пастухов «кош» рано утром, назвал город Ош. Все эти легенды наивны и не объясняют ни факта возникновения г.
Ош, ни этимологии его названия, но свидетельствует о древности земледельческих занятий жителей этих мест.
Об Оше как городе упоминает впервые арабский географ Ибн Хордарбек. Хотя письменная история города, насчитывает
свыше тысячи лет, а археологические находки и петроглифы ведут к 6-7тыс. давности.
В китайских сочинениях Син Тан Шу есть запись: «В городе Еса-Йахша с чудесной пещерой-храмом, дважды в год
совершается жертвоприношения с применением огня…» «Йахса» означает название речного божества зороастрийского –
Ардзи-Сура или Ардохшо-Анахита, в древней Азии в вариантах Вахша (шу), «священная». В древности по-видимому река
Акбуура называласьОахшо-Йахшо отсюда и название города Ош. Об этом же свидетельствуют кит.сочинения (Iв н.э.)
«Ханьшу» которое сообщает, что столицей государства Давань в Iв н.э. был Гуйшаньчен – «город у высокочтимой горы».
С введением ислама зороастрийский культ воды и огня трансформировался в исламский культ и гора получила имя
пророка Сулайман т.к. он в исламе является покровителем речных вод, а гора превратилась в исламскую святыню, во
вторую Мекку.
60
В IX-XIIвв. после распространения и утверждения ислама древняя традиция
почитания священной горы в центре города Ош сохранилась. Располагаясь в
благодатной долине у подножия Памира, Памиро-Алая. Ош является точкой
пересечения на торговых караванных путях древности и средневековья из
Индии и Китая в С.А.
Ош благодаря своему географическому положению служил опорным
пунктом и обладал довольно мощными укреплениями и надвратными
укреплениями служил защитой горожанам от нападений- оседлых и
кочевых племен. Попасть в город можно было только через трое
укрепленных ворот «Дарвази-Кух» (Ворота Горы), «Дарвази-Аб» (Ворота
Воды) и «Дарвази-Мугкеде (Ворота Огня). В центре города находились
цитадель, шахристан, рабада, зиндан и монетный двор. За стенами цитадели
лежали внутренние кварталы города. На самой горе был пост. Вокруг горы
Сулаймантоо многочисленные мечети и Медресе. К концу Xв. в Оше было
154мечети, 4 из них джами т.е.соборные (в праздничные дни и пятницу
много верующих).
В городе существовал и ныне есть базар, которому свыше 2000лет. Он
является классическим образцом восточного типа, одним из красивейших
крытых базаров-тим, протяженностью до 800м, шириной более 100м с
покрытием на левой стороне реки Акбууры. В соответствие с разнообразием
предметов товарообмена базар делился на вещевой, ковровый, гончарный,
овощной, фруктовый, молочный, скотный и т.д. Деление базара на участки
по видам товаров сохраняется и в настоящее время. На Ошском базаре и по
сей день можно купить и продать все, что душа пожелает. Часть рынка
крытая и часть под открытым небом, шум, гам все как в былые времена.
Город Ош и склоны Сулаймантоо изобилуют ценнейшими историческими
памятниками прошлого и еще не все тайны древнего города открыты.
Богатая история дает новый импульс его духовному возрождению.
61
Ошское поселение
Ошское поселение открыто позднее всех других аналогичных памятников и совершенно неожиданно. Честь открытия
принадлежит Елене Васильевне Дружининой, сотруднику Ошского областного музея. Она после окончания кафедры,
археологии Ленинградского университета поступила на работу в обл. музей 1967 г. Занималась обследованием
окрестностей г Ош и поверхности Сулаймантоо, собрала большую коллекцию разновременной керамики. Но место
происхождения этой керамики было неизвестно т.к. поселение на поверхности не обозначено, и нет никаких признаков,
указывающих на его существование. И только весной 1976г. во время строительства дороги в музейный комплекс, на
склоне горы Е.В. Дружинина обнаружила выходы культурного слоя с чусткой керамикой. Стационарные раскопки начаты
1978 по 1984 г. вместе с Ю.А. Заднепровским при содействии руководства г. Ош, обл. музея и студентами педагогического
института.
Поселение в Оше выделяется от древних памятников Ферганы и Средней Азии в целом прежде всего своим
местоположением на горе, на южном склоне, прилегающем к третей центральной вершине Сулаймантоо. Культурный
слой поселения составляет щебенка. Поселение располагалась террасами и занимало значительную площадь более 2000
м2. Всего выявлено 15 жилых террас. Древние жители бронзового века были искусными строителями: пользуясь
примитивными орудиями из камня и дерева, а также, вероятно, из бронзы, они сумели вырубить в крутом склоне,
террасы и свои жилища.
На поселении раскопано 10 землянок на 3х террасах. Землянки с четырехсклонным помещениеми центральным светодымовым проемом S=40-80 м2 и кругло плановые землянки S=12 м2. Землянки были заземленены т.е. вкопаны на 1-0,7м
в землю, стены из переплетенных жердей, замазанных глиной. В землянках до 8 хозяйственных ям, что говорит о
развитом земледелии и длительной оседлости поселения.
На поселение найдены целые сосуды и более 1638обломков керамики с красной облицовкой (73%) и расписным
орнаментом, разнообразные сосуды: полусферические чащи, шаровидные кувшины, конические горшки, миски с
перегибом бортика. Различные орудия и изделия из камня в небольшом количестве: зернотерки, песты, отбойники,
каменные серпы.
62
Поселение не имело оборонительной стены. Нет данных о каком-либо развитом ремесле. Здесь нет полезных ископаемых, в
котором нуждалось поселение того времени. Здесь непосредственно вблизи от поселения невозможно было устроить поля
т.к требуется искусственное орошение, и разводить скот, т.к нет пастбищ. Малое количество орудий труда и огромное
количество престижной расписной керамики и хоз.ям (200)- объясняется, особым статусом поселения, как одного из
важнейших культовых центров, расположенных на священной горе Сулаймантоо.
Религиозное верование чустского населения представляет вариант зороастрийских представлений, поклонение силам
природы, культу огня и солнца..
Сулаймантоо посещали с первой половины 1 тыс. лет до н.э. Жизнь на поселении прекратилась одновременно со всей чустской
культурой в VIIв.до н.э. Но очень скоро вокруг почитаемой священной горы стали возникать укрепленные дома типа
Чаяндобо и небольшие поселения.
Сулаймантоо
Особое место в истории кыргызов занимает всемирно-известная святыня, жемчужина, отправленная в плотное кольцо
древнего города Ош, уникальная по своей красоте и по месторасположению Тахт-и-Сулайман, являясь
достопримечательностью города играет важную роль в нравственно-религиозных представлениях всей Центральной
Азии. Сулаймантоо очень живописна. Это пятиглавый отдельно стоящий останец, который возвышается над городом на
191м, а над уровнем моря на 1175 м.
Протяженность горы около 2 км, ширина от 470-820 м ее причудливые, крутые скаты склонов привлекают к себе внимание.
Гора сама по себе является одним из удивительных памятников природы. Она сложена из кремнистых сланцев,
кристаллического мраморовидного известняка и песчаников. Поверхность сильно сглажена и выветрена, подножье
покрыто рыхлыми отложениями селевых потоков.
Название Тахт-и-Сулайман означает «ложе или Трон Сулаймана» Ее название связано с тем, что издалека можно увидеть как
бы отпечаток гигантского тела человека. С другой стороны горы, она похожа на девушку сидящую прижав колени к груди.
Возможно из-за его человеческого облика она и стала святыней.
Но 15веке она называлось Баракух т.е. красивая гора, либо Верблюд гора т.к. вершины похожи на горбы верблюда, отсюда
и название реки Акбуура Белый Верблюд т.е. когда бурлят воды реки они похожи на горбы верблюда.
63
Но в народе сложилась легенда о том, что пророк Сулайман, мудрейший человек, ему подчинялись джины и ифриты, он
понимал язык зверей и птиц. Он любил путешествовать на спинах своих джинов. Однажды он прилетел в Ферганскую
долину и отдыхал на Сулаймантоо, поэтому и остался отпечаток его тела. Во время визита, он увидел, как здесь прекрасна
природа, но нет воды. Тогда он построил на верблюжьем молоке мечеть и вымолил у Аллаха воду. Так появились Акбуура,
священные Джаннатарык и Джупасарык.
Несмотря, что он удалился из этих мест, здесь остались отпечатки его колен и пальцев, когда он молился. На этом месте
построена мечеть Тахт-и-Сулайман. Такова одна из многочисленных легенд связанных с нашей удивительной горой.
Как было уже отмечено у Сулаймантоо 5 вершин. Гора тянется с востока на запад. Названия вершин даны так же с востока на
запад.
1.Тахт-и-Сулайман
2.Шортоо (Солевая)
3. Рушан (красная, светлая)
4.Ээртоо (седло или келинчек именно она похожа на девушки)
5.Кекилик учар (обитель кекиликов)
Гора состоит в основном из известняка, который легко размывается водой поэтому эдесь много гротов и пещер. В недрах
первой вершины две пещеры. Пещера с восточной стороны находится высоко и ее невозможно обследовать без спец.
оборудования и опыта скало лазания, поэтому она не исследована. Вторая пещера с южной стороны называется
Тамчытамар. У нее два входа. Один расположен в 6-7метрах от другого. Сама пещера очень тесная и передвигаться по ней
можно только ползком. Перед восточным входом есть красивый неглубокий гротик, прикосновение руками к сводам
которого исцеляет от бесплодия.
Кроме этого на этой вершине есть вода сочащаяся каплями в небольшой пещере исцеляющая болезни глаз, углубление
излечивающее от головной боли, от болезней рук, камень с плоской поверхностью излечивающий женщин от бесплодия,
мужчин от болезней спины и почек. Белый домик Бабура или Мечеть Тахт-и-Сулайман тоже находится здесь.
64
На склоне второй вершины- Чильтенхана. Она наделена 3 входами-с севера, запада и юга. Три коридора, идущие от входа
сходятся в просторном зале, из которого открывается 4- тупиковый. Это была священная пещера. На входах выбиты
наскальные рисунки. Она была в древности обитаема. Здесь были найдены орудия каменного века два скребла. Здесь же
есть пещера Хуркыз расположенная в юго-восточной стороне, с почти вертикальным спуском. Существует легенда что
девочка вошедшая сюда, не возвратилась назад т.е там исчезали люди.
Самая большая пещера Рушан расположена на третьей вершине. Она была обитаема. Здесь были найдены орудия каменного
века и наскальные рисунки. Возможно здесь был храм огня и проводились обряды посвященные культу огня. Вторая
пещера -Эшен. По мусульманским преданием здесь жил набожный сапожник пророка Сулаймана.
Последняя пещера расположена на склоне вершины Кекиликучар называется она Кырккыз. Это пещера со входом высотой 6
метров, ширина 10м и глубиной 12 метров. У нее красивый свод. Существует легенда, что в ней обитает дух небесной девыгурии, которая откликается, а иной раз и появляется на зов людей.
Однако достопримечательностью Сулаймантоо не ограничиваются ее природными красотами, наскальными рисунками, она
сама является бесценным достоянием нашего города и Республики в целом.
Пещерный комплекс
Уникальное сооружение пещерного комплекса было открыто в 1978г. Сооружение состоит из двух уровней: нижнийрукотворный, верхний естественного происхождения- Рушан Ункур, который был обитаем 6-7тыс. лет назад о чем
свидетельствуют археологические находки. Пещера состоит из13 помещений общей площадью 1238м2. Круглый год
температура +17+18оС. Автором проекта является архитектор Кубанычбек Назаров.
Экспозиция музея Духовной культуры в г. Ош дает уникальную возможность посетителям проследить развитие и
многообразие религиозных верований существовавших на территории нашего края.
Географическое положение Средней Азии повлияло на его историческое развитие. Находясь на перекрестке торговых путей
она стала местом пересечения различных культур и идеологий. Самая Эта религия была распространена на территории
нашего края с 6в до н.э. по 8в. н.э. Основатель зороастризма – Заратуштур или в древне греческом Зороастр. Возможно, он
родился в СА или Афганистане в начале I тысячелетия до н.э.
65
С первых веков нашей эры буддизм широко распространяется на юге СА. На территории Кыргызстана буддийские памятники
известны только на севере. В Ферганской долине пока изучен только один буддийский памятник храм на городище
старой Кувы (Узбекистан). Этот комплекс датируется доарабским временем –VII-VIIIвв. В Кыргызстане буддийские
памятники известны в Чуйской долине в селах Красная Речка и Акбешим.
Сегодня самая распространенная религия на территории нашего края- Ислам. Данная религия возникла в VIIв. в Аравии.
Основатель Мухаммед. По представлению мусульман «нет никакого божества, кроме Аллаха, и Мухаммед- посланник
Аллаха». В СА утвердился ислам суннитского толка. Несмотря на то, что процесс мусульманизации начался в Кыргызстане
еще в IХв. в период правления Караханидов, тем не менее он продлился до XIXвв.
Несмотря что ислам распространился широко на нашей территории эта религия не смогла полностью вытеснить прежние
верования и культы народов СА и Кыргызстана.
Культ предков один из древнейших верований кыргызов распространен с древнейших времен, как у скотоводческого, так и у
земледельческого населения.
В честь предков строились храмы. Культ предков тесно связан с идолопоклоничеством. Каждый член родового коллектива
имел своего идола-кут или бут, который оберегал своего хозяина.
Шаманство и связанное с ним мировоззрение относятся к числу наиболее устойчивых явлений кыргызского быта. Основным
признаком считается вера в необходимость особых посредников между людьми и духами. Основными функциями
шаманов были лечение, причем, главным образом нервных болезней и прорицание.Начинали и заканчивали они свои
камлания чтением мусульманских молитв, обращением к мусульманским пророкам и святым.
Весьма значительное место в системе религиозных верований кыргызов занимал культ природы, астральный культ,
почитание стихий, культы плодородия, культ тотемных животных. Вера в сверхъестественную связь между людьми и
животными растениями и др. приводит к культу животных, природы, возможно поэтому наскальные рисунки на
Сулаймантоо и территории Кыгрызстана изобилуют тематикой животного, растительного, геометрического и другого
характера.
66
Культовые места Сулаймантоо.
Культовые места Сулайман Тоо расположены в основном на первой вершине, некоторые из них находятся на 2-й и 3-й
вершинах. Все они были, возможно, почитаемы с древнейших времен, а некоторые не утратили своей значимости и в
наши дни.
Башташ - расположена северо-востоке 1-йвершины, слева от тропы. Это две лунки правильной круглой формы и солярный
знак. Поверье, что оно излечивает от головных болей посей день привлекает множество паломников.
Бешикташ - представляет собой горизонтальный уступ, на нем выбит солярный знак, сюда приносят маленьких детей,
прося для них долголетия. Расположен напротив Башташа.
Кадамжай - это горизонтальная плита с изображениями человеческих ступней лунок, отпечатков пальцев. По легенде здесь
совершал намаз сам пророк Сулейман и оставил следы. Находится внутри Белого Домика.
Белташ - это наклонная плита длиной около 3-х метров с желобом, отполированная до металлического блеска. Плита
находится за Белым Домиком считается, что любой скатившийся по ней 3 либо 7 раз может излечится от болей в спине
или от бесплодия.
Колташ - это отверстия в карстовых, образованьях, вокруг верхней лунки выбитого 5 солярных знаков. Просовывание в них
рук, якобы излечивает от болей в суставах.
Тамчытамар - пещера на южном склоне первой вершины вход и пол отполированы до блеска. Длина около 8 метров.
Недалеко от входа имеется расщелина откуда капает вода, излечивающая от глазных и головных болей. Кроме того в
конце тоннеля имеется камень в виде раскрытой книги. Там можно загадать желание положив руку на него.
Энебешик - грот, расположен рядом с Тамчытамар. Карстовое отверстие над гротом, по поверью, обеспечивает плодовитость
если просунуть туда руки и 3 раза подтянуться. Здесь же много следов возжиганий в честь Умай Эне, чтобы она помогла
им обрести свое чадо.
Кылкопуро - узкая тропинка в западной части первой вершины. Считается, что человек после смерти должен пройти через
мост, толщиной с волосок, над бездной. Если его хорошие дела перевесят плохие, то он проходит его и попадает в рай,
если нет, то падает прямо в ад. Эта тропинка, как раз и олицетворяет тот мост из этого мира в мир иной.
67
Жанатарык - начинается с юго-восточной подошвы горы и тянется до северной части. До 50х годов это был полноводный
арык с чистой водой. Он считался священным, а омовение в нем считалось богоугодным делом. Люди приезжали из
далека, чтобы излечиться от всевозможных заболеваний, в основном кожных, и увозили воду с собой в бурдюках.
Жарылташ - огромный черный камень с поперечной расщелиной, со следами возжигания и солярными знаками по бокам.
Расположен у южного подножия третьей вершины. Существует легенда, что камень поглотил ребенка (по другой версии
девушку), которого обижала мачеха, но он вернул его обратно, когда понял, что не сможет заменить тепло родной матери.
Это место для чтения молитв.
Мавзолей Асаф-ибн-Бурхия
Мавзолей находится у юго-восточного подножия Сулаймантоо. С этим памятником связана интересная легенда о дяде
пророка Сулаймана Асафе-ибн-Бурхия, который был визирем пророка. Легенда гласит, что у пророка Сулаймана была
жена прекрасная царевна Билкис, которую он убедил уверовать в Аллаха. А его визирь Асаф-ибн-Бурхия обязан был
следить за джиннами, которые повсюду носили трон царевны Билкис за ней. Когда преданному и мудрому визирю
пришла пора умирать, он завещал похоронить его у подножья святой Сулаймантоо. Его последняя просьба была
выполнена, и на солнечной стороне сакральной горы появился мавзолей Асаф-ибн-Бурхия.Однако на самом деле
мавзолей датируется XI-XIIвв. Исследования показали, что он построен на месте более раннего сооружения, т.к. при
раскопках внутри памятника ученые нашли надмогильное сооружение- кирпичную сагану, сделанную из выложенного
узором, «в елочку» кирпича X-XIIвв. и уходящую под заднюю стенку мавзолея.
Мавзолей сооружен из жженного кирпича. Он представляет собой куб, увенчанный куполом, с порталами, стрельчатой аркой
входной ниши. Линия сторон у основания мазара 7,23x10 м. Наружный диаметр купола 6,43м. Все пространство ниши
отделано резным разноцветным ганчем. В глубине имеется входная дверь, ведущая в гурхану (усыпальницу). В XIIIв.
мавзолей был разобран до основания и сооружен вновь из того же кирпича. От древнего здания осталась только частьсагана. Новая постройка меньше по размерам и проще в архитектурном плане. XIXв. памятник ремонтировался, о чем
свидетельствует русский кирпич, встречающийся в кладке с клеймом мастеров XIXв.
В 1980г. мавзолей реставрировался и были восстановлены первоначальные объемы мавзолея, в частности главный фасадпортал с изящными угловыми колонками, четырьмя сквозными проемами, забранными решетками - панджара и с
фигурными керамическими навершиями. Асаф-ибн-Бурхия значительное явление среди памятников истории и культуры
г. Ош.
68
Мечеть Такт-и-Сулайман
Мечеть «Тахт-и-Сулейман», то есть «ложе Соломона», находится на площадке ниже первой вершины и относится к XVI в. Это
прекрасно видно по фотографиям начала XX вв. Однако, уже к 1930 годам облик ее был искажен ремонтами. В это же
время, чтобы уменьшить поток паломников, впервые был поставлен вопрос о ее сносе.
Пытаясь спасти памятник, Ошский горисполком принял специальное решение считать эту однокамерную мечеть худжрой
Бабура, поскольку Бабур в своих «Записках» сообщает, что он поставил на склоне горы свою худжру (домик для молитв и
размышлений). Вопрос о том, являлось ли это сооружение худжрой Бабура, сложно, но Постановление горисполкома
ничего не спасло. В 1963 году это сооружение взорвали, так как разобрать его оказалось невозможным.
В 1989 жители г. Ош выдвинули идею по восстановлению памятника. За 85 рабочих дней (10.05-20.08) за 80 тыс. рублей был
восстановлен по проекту научно-исследовательского проектного бюро «Кыргызреставрация», выполненному на
основании старых фотографий аналогов XVI
Мечеть Рабат Абдуллахана
Памятник архитектуры XVI-XVIIвв.- мечеть Рабат Абдуллахана находится у северо-восточного подножья священной
Сулаймантоо.
Бухарский хан и полководец Абдуллахан II(1534-1598) из династии шейбанидов построил эту мечеть в период достижения
наибольшего могущества. На завоеванных территориях он строил мечети, медресе и ханаки. Свои постройки он возводил
быстро. Таких мечетей, как Рабат Абдуллахана было 7, в разных городах включая города Ирана и Афганистана. В
Ферганской долине сохранились только 2 мечети: в селе Наргилем (Таджикстан) и эта.
Существует легенда, что прибыв в город он пригласил для беседы самых мудрых старцев, долго беседовал и поразившись их
глубине и разносторонности знаний, сказал что старцы должны основать школу и передать свои знания молодым. Так и
появились его медресе и мечети для просвещения, в которых учились ученики чтению Корана, письму, счету и
толкованию Корана.
69
Это портально- купольное сооружение культового назначения, прямоугольное в плане из жженного кирпича на глиняном
растворе. Первоначальный вид искажен из-за ремонтов и перестроек. Вокруг мечети образовался культурный слой от 4060см на восточной стороне и до 2м с запада. Здание перекрыто 9 куполами, состоит из 3 частей: центральной и двух
боковых. Размер 15,6х27,4м толщина стен до 2,5м. под основанием стен обнаружено булыжное укрепление, под которым
вглубь земли уходит древняя кирпичная кладка в 7 рядов. Возможно это остатки мечети Джауза на месте, которого
возведена Рабат Абдуллахан. Он упоминается в «Бабур-намэ»; «У подошвы Баракух между горой и городом есть мечеть
Джауза. По склону горы течет большой ручей. Внешний двор покатый и там есть лужайка, туда пускают воду из ручья».
Речь идет о Джаннатарыке, в прошлом весьма многоводном. При мечети есть и ныне сад. Тысячи паломников посещали и
посещают ее в дни мусульманских праздников. Несколько столетий она считалась самой большой и красивой мечетью.
В 30-х годах ее передали под общежитие. В 1941-43гг. ткацкий цех. В 1944г. была передана верующим. В 1963г. музею, а в
1990г. вновь возвращена религиозной общине. На сегодняшний день мечеть Рабат Абдуллахана является действующей
соборной мечетью.
Средневековая баня
Начало изучения бани относится к 1984г., когда у восточного подножья Сулаймантоо в котловине, вырытой под строительство
павильона, археологами Е.В. Дружининой и Ю.А. Заднепровским были зачищены остатки архитектурного сооружения,
квалифицированной ими в качестве общественной бани X-XIIвв. На площади 500м2 были зачищены остатки около 15
помещений различного размера и назначения. Баня насчитывает 5 этапов перестройки, которые впоследствии исказили
первоначальную планировку. Баня имеет размеры 18х12м. Структурно выделяются 3 части: северная, центральная,
южная. В северо-западном углу находилась топочная часть. Над ними располагался глиняно-зольный слой, застланный
рядами кирпичей. К востоку отходил паропроводящий канал, перпендикулярно к нему располагался другой идущий на
север и на юг. Стены имеют значительный уклон на север. Пол из жженного кирпича. В одной из труб найдены 4 монеты,
бусины и типично караханидский чирак с интенсивной зеленой поливой. Вход в баню был обращен на закат, возможно
для большего освещения бани.
Баня была заглубленной в землю. Планировка достаточно свободная. Почти во всех комнатах сохранились остатки
водостойкой облицовки. Наблюдается определенная система в расположении бани. Обогревательное устройство состояло
из кирпичных столбиков, жаропроводящих каналов, кубуров, печи, цистерны-резервуара для воды, обмазанной
несколькими слоями глины. Помещения были различного назначения, южные для мытья и купания, были помещения
для массажа и отдыха с прохладной температурой.
70
Баня в археологическом отношении интересна тем, что просуществовала несколько столетий, несколько раз перестраивалась
и все эти строительные периоды нашли отражение в технике строительства и применении различных стройматериалов.
Баня возможно была сооружена специально возле мечети Жауза, в последствии Рабат Абдуллахана, и служила также
дааратканой, так как истинный мусульманин должен омыться перед 5ти кратной молитвой.
Петроглифы Сулаймантоо
Уникальным памятником искусства древних ошан являются наскальные рисунки. Они позволяют воссоздать пути развития
истории и древней религии на протяжении последних 3х тысяч лет. Период возникновения наскальных изображений
тянется от 2го тыс. до н.э. до наших дней то есть от бронзового века до нового времени. Всего на Сулаймантоо выявлено
около 400 единичных и групповых сюжетов и эпиграфических памятников. Наскальные изображения очень
разнообразны, они наносились на скальную поверхность двумя способами: сплошная- контурная и линейносхематическая. По содержанию они различны: изображения животных, жилищ, антропоморфные изображения и
геометрические знаки различной формы. Рисунки выбивались с помощью каменных или металлических предметов.
Размеры петроглифов варьирую от 5 см до 1 м в высоту.
Наиболее древними из них следует считать –лабиринты (изображения сложной круглой формы) и различные солярные
знаки. Звериный стиль встречается в изображениях коней, горных козлов, змей и грифов. Здесь также встречаются
изображения: древа жизни, колесниц, планы домов(квадраты), круги и др. В основном все петроглифы расположены на
юго-восточной стороне первой вершины. Все они были тесно связаны с магическими желаниями древних людей.
Петроглифы Сулаймантоо являются бесценным памятником древности. Сохранить и донести их до будущих поколенийнаш долг.
Великий шелковый путь.
Великий Шелковый Путь- это условное название трансконтинентальной сухопутной торговой дороги древности и
средневековья просуществовавшей более 15 веков (с IV в. до н.э.- XV в. н.э.). Древний маршрут внешних экономических и
культурных связей соединял 3 части света- Азию, Европу и Африку, проходя от Дальнего Востока через Центральную,
Среднюю Азию, Индию,Афганистан, Иран, Переднюю Азию до средиземноморских стран. По главному предмету
торговли- шелку и шелковым изделиям, родиной которых был Китай, этот путь получил название Шелкового. Отдельные
участки торговых дорог в свое время назывались ’’Нефритовый Путь’’, ’’Стеклянный Путь’’, ’’Янтарный Путь’’ и др.
71
Трансконтинентальный путь проложенный с Востока на Запад, стал разветвляться на юг в Индию, на север в Западную и
Южную Сибирь, Центральную Азию. В средние века существовали «Западный меридиональный путь», «Кыргызский
путь» на Енисее, «Уйгурский путь» по Восточному Туркестану и др.
ВШП- не просто сеть дорог, с ним связаны сложные военно-политические события, культурные контакты, дипломатические
контакты, в результате которых происходило творческое обогащение народов. Этот путь был объектом завоевательных
походов, ареной грабежа и насилия. Чаще всего караваны шли по скотопрогонным путям кочевников, строго выдерживая
основные направления Восток-Запад и обратно, особенно в условиях высокогорья Тянь-Шаня и Памира. Поэтому пути
передвижения по территории Кыргызстана остались неизменными на протяжении веков. ВШП был не только шелковым,
по нему двигались паломники, дипломаты, путешественники, но особенно купцы, которые везли разнообразные товары:
6 видов перьев и меха, 10 растений, 4 древесины, 7 пищи, 16 ароматических веществ, 22 лекарств, 13 ткани, 11 красителей,
17 драгоценностей, 5 металлов, 10 минералов, 7 священных предмета, 6 видов книг. И это лишь часть товаров провозимых
по ВШП. Секрет изготовления бумаги, пороха, фарфора, отливки бронзовых монет и другие новшества стали достоянием
мировой культуры благодаря ВШП. По дорогам ВШП происходила постоянная миграция населения, а вместе с ней
культурные взаимосвязи и распространение мировых религий.
Перед вами Большая туристическая тропа, которая символизирует ВШП, так как ее Ферганская ветвь проходила через наш
древний город Ош. На решетках забора вы можете увидеть символы городов и стран с которыми наши купцы вели
торговлю- это Китай, Непал, Индия, Египет, Византия и др.
Национальный Историко-Археологический Музейный комплекс «Сулайман-Тоо»
По инициативе ученых Н.П. Сажина, В.Э. Поярково и др., в ноябре 1929г. было образовано отделение республиканского
общества по изучению Киргизии (18 человек). Начались работы по сбору материалов и организации окружного музея. Но
по ряду объективных причин Ошский областной краеведческий музей был основан только 15 мая 1949 года. Первая
экспозиция в 4х залах была открыта для широкого обозрения на 27м2 с 1 декабря 1950 года.
Ветераны музейного дела Е.А. Ласко, В.Р. Чейлытко, Ю.Д. Баруздин, А.И.Пошко, У.А. Абилов, Э.К. Кошоев, Б.А. Асранкулов
активно способствовали расширению краеведческой работы, формированию областного культурно-просветительского
учреждения.
72
С 1951 года стали практиковаться объединенные экспедиции
Ошского музея, Ферганского областного музея и Ленинского
Отделения Института Археологии АН СССР по изучению
древней истории края и сбору научно-экспозиционного
материала. В 1962 году Ошскому музею были переданы
фонды Жалалабадского облмузея в связи с объединением
Ошской и Жалалабадской областей.
В 1964 году под музей было отведено помещение мечети Рабат
Абдуллахан (XVI-XVII вв.) площадью 420м2. Число научных
сотрудников возросло до 5 человек, которые приступили к
разработке экспозиции по советскому периоду. В 1968 к
основному зданию было пристроено здание площадью
272м2. Создание экспозиции с древнейших времен до
современности стало целью научных сотрудников.
фото музея «Сулайман-Тоо»
В 1975 году было завершено строительство административного корпуса с дополнительными экспозиционными залами.В 1978
году Ошский областной краеведческий музей был преобразован в Ошский областной историко-краеведческий музей. И ему
был передан музей-пещера, созданный в результате благоустройства естественных пустот. Число научных сотрудников
возросло до 30 человек. Экспозиция музея расширилась- культура кыргызского народа, памятники материального
производства, революционные реликвии, археологии, нумизматики, эпиграфики и др. В 1982 году музей переименован в
Ошский объединенный историко-культурный музей заповедник. В его комплекс вошло здание мечети Рабат Абдуллахан,
Мавзолей Асаф-ибн-Бурхия, поселение на южном склоне и архитектурный комплекс в городе Узген.
4.10.2000 года к празднованию 3000-летия города Ош, музею было передано новое здание у подножия Сулаймантоо, которое
вы видите перед собой. В 2004 году 10 апреля музей был переименован в Национальный Историко-Археологический
Музейный Комплекс Сулаймантоо. Автором проекта является архитектор Акматалы Каримов. В музее более 33 тыс.
экспонатов из них около 3000 выставлены в экспозиционном зале. Данный музей знакомит посетителей с природой и
историей Юга Кыргызстана.
Добро пожаловать в наш НИАМК «Сулаймантоо»
73
ADAM’S APPLE
By Denise West
Piccalilli and cheese sandwiches again. Adam stared down into his lunch box as if a «withering look» would somehow miraculously
change it into a toasted feta Panini with sun-dried tomato balsamic. Still, it was a heavenly day and just so good to be out of the
office. He had taken to eating lunch in the Botanical Gardens for a few weeks now. In fact whenever the weather permitted. It
was all because of Sandra’s hysterectomy. His personal assistant was friendly, and kind-hearted but there was only so much a
man could take of what innards had been outed and the consequences of it all.
Today, he had ventured further into the gardens than usual, in fact almost to the centre; where under the shadow of Queen Victoria’s
orb he had a stunning view of the main boulevard with its lush herbaceous borders down both sides. Just behind him was a
shady tree, a fig he saw on the engraved label, and its glaucous leaves did a good job of shielding from the sun. He shuffled up
the bench finding the shade. He hated eating with its rays burning into the back of his neck and on to a certain spot where the
hair was not quite as thick as it had once been.
He must have drifted off slightly because when he awoke it was with a massive jolt and she had sat down next to him. Adam hadn’t
heard or seen her arrive. He also felt foolish as during his jolt to consciousness the Tupperware box lid had landed on her foot.
Bending down to retrieve it he smiled apologetically and that’s when he noticed her boots.
Boots in July seemed odd but he had never seen anything quite like them. The shoe part was long, pointed and slender and with the
highest, thinnest stiletto heel. They climbed and climbed up her legs to well over her knees and Adam followed them all the way.
They were fashioned out of snakeskin and were a brownish background with gold markings. They glistened in the sunlight
castings shadows as she moved and as Adam swore later in the pub, that he was sure he had seen the snake’s eye open and close
over her left shin.
74
«Aren’t they just delicious», she purred, stretching out her legs in front of her and caressing the boots from top to toe with both
hands. And that’s when he noticed her nails. Black, they were painted black with a tiny diamond set in each nail. Adam felt
slightly uneasy, he began to sweat, he felt as if he had been kicked in the ribs. He pulled the knot of his tie looser and had to take
deep breaths to steady himself.
«Can I tempt you to this?» She pushed an apple under his nose.
«No, no», his reply was hasty, «Thank you, but they give me indigestion I prefer a banana».
She pursed her lips at him; they were full, red and moist.
«One man’s meat and all that». As she said this she stood up and stretched.
«See you». And with that she slipped away as silently as she had appeared.
«Not if I see you first», Adam answered to the breeze.
A minute or two later and Adam was ready to leave. He screwed up his sandwich bag and turned to deposit it in the bin, when he saw
she had left the apple on the bench beside him. He picked it up. It was a perfect round, shining with dew and he rubbed it on the
front of his jacket. It sung in his hand and just as he opened his mouth to take the first bite a thought popped into his head. He
wouldn’t go out with her if she were the only woman on earth.
75
COCK O’ THE NORTH
By Denise West
It was advertised as the «finest» German Food Market in the north, so I went along with great expectations. I was imaging an
Oktoberfest like the one held every year in Munich. Tray after tray of bierchinken and blustwurst with its paprika glow and
aromatic tang. Frankfurters, pale and smooth-skinned placed alongside the dark, knobbly weisswurst. Baskets of black bread
peppered and seeded and soft kraut piled high and steaming. The mustards both spicy and sweet all washed down with a cool
heady beer.
True, I did find sausage but they were clearly unloved, curled up and congealing to the cardboard plate. The pretzels were hard at
first, then turned to dust in my mouth, and the beer was lager and flat and tepid warm. There were a few other stalls selling
goods but in the main all they seemed to display were woollen hats. They were colourful with braided strings and a plethora of
pompoms, but of a shape that made the wearers look as if they had tied up their yaks outside John Lewis. I was a tad fed up.
Disappointment tugged at my arm and beckoned me homeward, but I had put in the effort to get there, despite Bank Holiday traffic,
so I was determined to see it all. I wandered towards the market’s edge where there was a mini fairground. There were smells of
spun sugar and diesel. A «Big Wheel» stood incongruously side by side with the City Hall. The wheel’s intricate network of
spokes shone in the evening gloom looking very fragile and skeletal against the solid stonework of the civic building. It was full
of people laughing and kicking their legs until the gondolas swung wildly, but the wheel always maintained its horizontal keel.
Then I saw him. What a magnificent creature he was this cock o’ the north. He was strutting and preening himself, totally in charge
of his territory – «The Waltzer». By now it was dusk and the flashing lights and the shocking pinks and the sheer speed and
centrifugal force of the ride dazzled me. The tub-shaped cars with their upright metal handles were spinning through the hills
and dips and there he was running along the rounding boards in full display.
76
His black hair was thick and sleekly combed into a rockabilly quiff that would have made Elvis proud. He wore tight leather trousers,
they looked as if they had been painted on and a white tee shirt hugged his chest. Then I noticed his arms. They were strong and
muscle-bound. Down these muscles snakes crawled through anchors, roses bloomed on his shoulder blades and M. A. N. D. Y.
lay soft across his knuckles. As the «Waltzer» went faster and faster he went into full mating ritual, leaping from car to car,
spinning them around until the girls inside them screamed with excitement. Suddenly, I knew one of them had caught his eye.
He stopped, ran his fingers seductively through his hair then perching on the edge of the tub sang as loudly as he could along
with «The Troggs» screeching out of the tannoy.
«Wild thing, you make my heart sing,
You make everything sing and I wanna know you more»
She gazed up at him longingly through a full fringe. The tip of her tongue licked the corner of her mouth carefully so as not to
damage the liberally applied lip-gloss. The ride began to slow down, then stopped and she dismounted and moved away. Every
now and again she would turn back and look at him and he would wink at her with his head on one side.
At last he averted his eyes and noticed the cars were filling up. He stood slowly and whistling to himself, puffed out his chest. His life
was literally a carousel and he was ready to ride again.
77
May 2008
Denise West
«After marrying and having my son Matthew I went to Sheffield University
as a mature student and did a degree in English Literature. I then
trained as a teacher working in the Further Education sector. Now I am
retired I am kept busy by five grandchildren, being vice-chair of
Sheffield University of the third Age, writing, enjoying art and
swimming. My writing means that although I have taught people all my
working life to appreciate and enjoy the written word for the first time
this is my voice on the page and I can be whoever and say whatever I
please. I find it very liberating.
My perspective on the world is that it is such a wondrous place and what
a pity that we cannot all live together in peace and harmony. I hate
violence of any kind and would love to leave a legacy to my
grandchildren of the world being a safer and more enduring one than it
is at the moment».
«Выйдя замуж и родив сына Мэттью, я поступила в Университет
Шеффилда как «вечный» студент и получила степень по
Английской литературе. Затем работала преподавателем. Сейчас
на пенсии, но пятеро внуков и работа вице-председателем в У3В не
дают мне скучать. Пишу, плаваю, люблю искусство. И хотя я всю
жизнь учила людей ценить и наслаждаться письмом, только сейчас
впервые я сама начала писать. На страницах я могу быть кем хочу
и говорить, что хочу. Это похоже на свободу. Я считаю мир
чудесным местом, и очень жаль, что мы не можем жить в мире и
гармонии. Я ненавижу насилие во всех его проявлениях. Хотелось
бы, чтобы мои правнуки жили в гораздо более безопасном и
устойчивом мире, чем сейчас».
78
LEARNING TO COOK
By Pauline M. Goodrich
I woke up early on Friday, the day after Thanksgiving. There was no school, but Mother didn’t have the day off. Before she left for
work she reminded me to do my chores, and, as a surprise, she added that she would begin to teach me how to cook.
«Really?»
«Yes, really», she replied. She handed me a new cookbook. «You can pick a main dish. Start with something easy. Not too many
ingredients or fancy directions», she warned gently. «Make a list and we’ll pick up everything on Saturday when we do our
grocery shopping». As she left the room, she suggested it might be a good idea to pick something that used leftover turkey from
Thanksgiving dinner.
Right after breakfast, I got to my chores - cleaning my bedroom, the kitchen and the front bathroom. When I finished, I grabbed the
cookbook, lingering over it – reading all the recipes and enchanted by all the beautiful pictures. Cooking was going to be
wonderful, I thought. After a while, I picked what I thought was a perfect dish and wrote out my shopping list.
On Saturday morning we headed to the supermarket. «Always take a list with you», Mother advised. «Otherwise you’ll wind up
buying things you don’t need». I found the evaporated skim milk, red peppers, bouillon cubes and onion powder. We already had
the flour, salt, pepper and nutmeg. When we arrived home, Mother told me to get out everything I needed to get started, since
she decided the recipe I had chosen would make a perfect main dish for dinner that evening. «When you’re learning to cook,
don’t change the recipe in any way. Follow it exactly».
So we began. First, I had to learn how to cut the fresh red pepper, take out the seeds, and slice it into small pieces. Mother got out the
leftover turkey and carved up about two cups worth. The recipe said to combine one can of the evaporated skim milk, three
tablespoons of flour, and two chicken bouillon cubes in a saucepan. Under my mother’s watchful eye, I used a potholder (for the
first time), held the handle with one hand while stirring the other. When tiny bubbles appeared, I learned the word «simmering».
I added the turkey and peppers. Together we added the salt, pepper, nutmeg and onion powder, and with that learned another
cooking expression – «to taste». The mixture was thick, so Mother added drops of water to thin it out. My creation was done.
We called my brother Gilbert and Daddy to the table. «This is Pauline’s first meal. She’s going to be a great cook!» Mother
announced proudly. We sat down, and after grace, everyone began to eat my «Quickie Chicken A la King» (with turkey). I looked
around the table, feeling great pride. This was the kind of moment I had dreamed of when I was in foster care. My family. Happy.
I didn’t want anything to change.
79
УЧИМСЯ ГОТОВИТЬ.
Автор - Паулина М.Гудрич, (перевод Воловой Нины)
Я проснулась рано утром в пятницу, после дня Благодарения. Мне не нужно было идти в школу, но у мамы не было
выходного. Перед уходом на работу она напомнила мне о домашних делах, которые нужно было сделать и, к моему
удивлению, сказала, что начнет учить меня готовить.
«Правда?»
«Правда», - ответила она.
Она протянула мне кулинарную книгу. «Можешь выбрать блюдо. Начни с простого. Чтобы было не слишком много
ингредиентов или витиеватых инструкций, - предупредила она, - Составь список продуктов, и в субботу, когда пойдем в
магазин, мы все купим». Уже почти покинув комнату она заметила, что было бы неплохо выбрать такое блюдо, в
котором можно было бы использовать оставшуюся со дня Благодарения индейку.
Сразу после завтрака я приступила к домашним делам - убрала свою комнату, кухню и ванную комнату. Закончив с этим, я
схватила кулинарную книгу и долго просидела над ней, изучая рецепты и завороженно разглядывая красивые картинки.
Готовить, должно быть, здорово, подумала я. Спустя какое-то время я выбрала блюдо, которое считала идеальным, и
составила список продуктов.
В субботу утром мы пошли в супермаркет. «Всегда бери с собой список, - посоветовала мама, - в противном случае накупишь
кучу ненужных вещей». Я нашла пастеризованное молоко без сахара, красные перцы, бульонные кубики и репчатый
лук. У нас уже была мука, соль, перец и мускат. Когда мы вернулись домой, мама велела достать мне все, что нужно было
для готовки, она решила, что этим вечером мое блюдо будет главным составляющим нашего ужина. «Когда учишься
готовить, нельзя отступать от рецепта. Придерживайся его с максимальной точностью».
Итак мы начали. Сперва мне надо было научиться резать свежий перец, вытаскивать семена и разрезать его на маленькие
кусочки. Мама вытащила оставшуюся индейку и порезала ее так, что хватило примерно на две чашки. По рецепту надо
было смешать в кастрюле одну банку пастеризованного молока, три столовые ложки муки и два куриных кубика для
бульона. Под бдительным присмотром моей мамы я (впервые) использовала прихватку, чтобы одной рукой держать
ручку кастрюли, а второй - помешивать. Когда появились маленькие пузырьки, я узнала о слове «кипячение». Я
добавила индейку и перцы. Вместе с мамой мы добавили соль, перец, мускат и лук, и затем я узнала еще одно
кулинарное выражение – «пробовать на вкус». Масса загустела и мама добавила немного воды, чтобы сделать смесь
пожиже. Мое творение было готово. Мы позвали папу и моего брата Гилберта к столу. «Это первое блюдо Паулины. Она
станет отличным поваром!» - гордо возвестила мама. Мы сели за стол, и после молитвы каждый попробовал моего
«впопыхах приготовленного цыпленка по-королевски» (с индейкой). Я испытывала чувство гордости, глядя на стол. О
таком моменте я мечтала с тех пор, как оказалась на воспитании в чужой семье. Моя семья. Счастлива. Я не хотела,
чтобы что-то менялось.
80
Pauline Goodrich
78, is now retired after a long career as a teacher, school
principal and Deputy Chief of the New York City Transit
Police.
78 лет, на пенсии после длительной работы преподавателем,
директором школы и заместителем начальника
дорожной полиции Нью Йорка.
81
Вспоминает Кочеткова Ольга Сергеевна
(магнитофонная запись от 14 апреля 1994 года)
ОС: «Без даты рождения никак? Не говорите, что я такая старая».
ЭВ: «Умолчим, умолчим. Вот вы рассказывали мне, как Москва выглядела».
ОС: «Я хорошо знала Москву. Всё-таки я помню её очень хорошо... Вы знаете, мне иногда кажется, что я даже помню
трамвайчики на Страстном с лошадьми. Но это всё. Какой была Москва до революции? Я могу сказать в трех словах:
она была пыльная, булыжная, зимой заснеженная. И ночные осенние заморозки. И больше ничего. Дома были,
конечно… На Поварской были прекрасные дома… И всё. Моя семья жила в трехэтажном доме, но, к счастью, там уже
были канализация и водопровод. Это уже было хорошо. Таких домов, конечно, было много, но было очень много
таких, где требовалась помощь ассенизатора. А потом началась революция — это было страшно. Мы жили не на
Красной Пресне, а в районе Большой Грузинской улицы.
ЭВ: «Это я знаю».
ОС: «Большая Грузинская улица, Сенная площадь… Там, где сейчас стоит такая, достаточно, с моей точки зрения, нелепая
грузинская башня - не башня, а вообще не понятно что, были большие деревянные ворота – весы, на которые
въезжали лошади с санями, гружеными сеном. Грязь была там, конечно, неописуемая - это понятно. Рынок там был
неописуемо грязный, очень грязный. Вот так мы жили. Потом началась революция, стреляли на Красной Площади.
Ночью выходить было нельзя. Но, знаете, очень большой стрельбы не было. Рядом с нами жила семья. Семья была из
трех человек: мать и два сына. Они поляки были по национальности. Отца я их никогда не видела - он был в царской
армии. И сыновья были в кадетском корпусе. Старший принимал участие во всех этих передрягах на стороне… Сами
знаете, кадетский корпус был не за большевиков, а за царскую власть, за Царя-батюшку. Когда всё кончилось, их
отпустили. Многих отпускали. Тогда я не слышала ни разу, чтоб кого-то в нашем окружении тогда… Мне уже 13 лет
было. Мы, ребята, везде свои носы совали, потому что это было очень интересно. Где -то стреляют - бежим туда… В
конце концов, я сейчас с ним закончу, старший сын оказался в Белой армии. Через несколько лет мама встретила его
мать. Она была здесь, в России, и она рассказывала, что старший сын Александр живет в Париже, что пришлось шпагу,
почему-то запомнилась эта фраза, сменить на половник, т.е. мешает каши там».
ЭВ: «Да, да».
82
ОС: «Живым он остался, а отец погиб во время войны гражданской. А голод подступал все ближе и ближе… Началось это
очень как-то… Не то что постепенно… Украина была отрезана, ведь война шла… Украина отрезана, Белоруссия
отрезана… Юг оставался... Война была страшная, конечно. Ну, война есть война. Мы голодали очень сильно. Вы никогда
даже себе представить не сможете… Взять мороженную картошку…»
ЭВ: «Да».
ОС: «... с трудом которую доставали…Тщательно ее мыли, потом срезали всю эту кожицу. Кожицу проворачивали в
мясорубке…»
ЭВ: «Ой-ой-ой».
ОС: «Мороженную. Самую эту сладковатую…»
ЭВ: «...массу...».
ОС: «Куда-нибудь в суп или пюре какое-нибудь сделают, и туда горсть не муки, а вроде муки бросят. Делали лепешки. Они
были синего цвета, ужасно кололись, на вид были просто страшные. Ну, а потом война стала кончаться. Кончилась... Нет,
она еще продолжалась… В том - то и дело, что она еще продолжалась. Вот видите, я сейчас вспоминаю всё. Я очень
болела, у меня почти было белокровие, потому что голод есть голод. Дети умирали. Меня как-то подкармливали. Отец
куда-то устроился, по-моему, счетным работником, и мы поехали в Харьков. Подкормиться. Харьков был уже
освобожден от белых. Когда мы приехали в Харьков, там было изобилие всего. Вначале, конечно, было совершенно
замечательно. Мы недели две прожили, а потом началось самое страшное. Вы знаете, стали подходить белые, потом они
заняли город. Получилось так: мама заболела тифом, отец ее повез куда-то... И мы с братом, мне уже около 14 лет,
остались вдвоем. Нас сунули в какую-то теплушку, отец сунул, и повезли нас на юг. Почему на юг? Мне трудно вспомнить
детали, но мы поехали. Проезжаешь какую-нибудь станцию, видишь, как трупы висят. Кто их вешал? Тогда было всё так
страшно. Всё кругом было забито народом... То ли беженцы... Слов нет описать, как было страшно. Мы с братом, ему 15
лет, а мне приблизительно 14 лет, - одни в теплушке 42 дня. Условия жуткие. Извините, конечно, насекомые кругом…
Это все было. Решительно было. Так мы доехали… Что с родителями, что с отцом, что с мамой, жива ли она? Почему нас
повезли на юг, я уже сейчас не помню. Возможно потому, что маму погрузили в какой-то госпиталь: эвакуировали
тифозных больных, и она там была, а отец поехал следом за ней. Потом они потеряли друг друга. Они нашлись примерно
через полгода. Мама нашла нас с братом, и стало уже немножко легче, потому что мы перестали быть беспризорными.
Брат работал немножко, ему 15 лет было. Он подрабатывал, как говорили тогда, на понии. Приносил, чем
подкармливали. Было тяжело, что говорить. Потом приехали в Москву. Москва встретила нас негостеприимно: квартира
была занята, вещей почти не осталось, потому что нас не было 2 года и решили, что нас вообще уже не будет. Когда
рассказываешь, кажется, что было легко и просто, и быстро всё прошло…»
83
ОС: «Я никогда не забуду станции, где хоронили погибших, где висели трупы на столбах. Кто они, за что их? Тогда мы с
братом не задавались этим вопросом, почти с ним не говорили. То он - с солдатами, то хлеба принесет кусочек. Так что,
знаете, на мою долю пришлось… Я никогда никому об этом не рассказывала. В первый раз это рассказываю».
ЭВ: «Да».
ОС: «Я никогда никому не рассказывала, потому что одно время говорить о том, что мы были у белых, нельзя было: сразу
не стало б... Потом стала жизнь немножко налаживаться, вышла замуж, муж мой кончал тогда Тимирязевку».
ЭВ: «Вы тоже учились тогда?»
ОС: «Нет, мне почти совсем не пришлось учиться. Знаете, почему так получилось? Потому что пока мы с братом... Сначала
я училась в гимназии… Два года проучилась, но когда мы уезжали из Москвы и нас долго не было, конечно, я очень
отстала. Мне очень хотелось учиться, но не пришлось. Что делать? Я начала работать, потому что мы жили бедно, у нас
почти ничего не было. Дали нам две комнаты небольшие. Буржуйка у нас стояла, называли так печку. Когда мы
вернулись, надо было доставать как-то дрова, надо было питаться. Я попробовала учиться снова. Тогда открывались
ведь разные вечерние школы, но я настолько отстала, что... К тому же приходилось работать...»
ЭВ: «Да-а-а».
ОС: «Потом мы решили с мужем так: он сначала закончит свою академию. Я начну работать машинисткой, потому что он
получал стипендию 27 рублей. Когда он закончит академию, тогда и я смогу начать подготавливать себя учиться, но
тоже не пришлось. Муж закончил академию, появился ребенок, и мы… Его назначили сначала работать во Владимире,
а потом в Ивановознесенске. Знаете, здесь уже не до учебы было».
ЭВ: «Да, да».
ОС: «Так всё и получилось. Потом муж получил назначение сюда, в Москву».
ЭВ: «Кем же?»
ОС: «Был членом... Теперь все ругают это время, как будто все коммунисты были негодяями, мерзавцами. Это же не так. Те,
которые действительно были негодяями, мерзавцами, извергами и прочее, прочее, их уже давным-давно нет. Ведь не
всё плохо было. Нет, плохого было много, очень много, но ведь нельзя... Ведь я живу в этой квартире, мне ж её
бесплатно дали. Т.е. сначала она была моя, сейчас я перевела ее на него, эту квартиру».
ЭВ: «Ольга Сергеевна, простите, а супруг перед арестом кем работал?»
84
ОС: «Когда он уже в Москве, когда его призвали?»
ЭВ: «Да».
ОС: «Он был референтом у Молотова по сельскохозяйственным вопросам. Тогда был чисто технический работник, причём ему
страшно не хотелось этого. Он мечтал о работе на земле, о том, что будет выращивать хлеб и прочее. Человек сугубо
невоенный и так далек был от всего того, что ему прописали. Но его расстреляли всё равно. Он - враг народа. Причём знаю,
после того как я уже вернулась, получила бумагу о реабилитации. Она прошла моментально. Вы знаете, я во Владимире
жила 10 лет почти, но какие эти 10 лет, вы тоже сами знаете, когда смотрели на нас, как на людей с клеймом. Каким? Что
мы - враги народа. Члены семьи врага, одним словом, враги народа».
ЭВ: «Да».
ОС: «Ведь я от одного вида милиционера вся сжималась в комочек, думала, что вот сейчас… Он подойдет и скажет: «Пойдемка».
ЭВ: «После ареста мужа Вы с ребенком жили и работали в Москве?»
ОС: «Нет. Мама умерла к этому времени. Мой сын жил тогда в Суздале у сестры мужа, но муж у этой сестры, очень знаете, был
типичным персонажем Островского, в точности Кабаниха вторая. Сын вставал рано утром, помогал ему: муж сестры
выращивал помидоры, занимался огородничеством. Потом сын бежал в школу. Он позже выучился, был инженер. Кончил
потом... В школе же он не мог даже... Засыпал просто. Как-то пришли из школы, сказали, что нельзя так загружать. Сыну
стало немножко легче. Конечно, подзатыльники он получал, но как-то сын потом сказал: «Знаешь, я все-таки очень
боялся, что он меня отправит в детский дом. Этого я боялся больше всего». Как в детдоме обращались, тоже известно
было».
ЭВ: «То есть сын жил в Суздале, а Вы в Москве, да?»
ОС: «Нет, он стал жить в Суздале, когда мама умерла, а я еще в лагере была».
ЭВ: «Вас тоже арестовали, да?»
ОС: «Ну, как же. Конечно, я в лагере была».
ЭВ: «В каком году?»
ОС: «В 1937».
85
ОС: «В 1937 году меня арестовали и посадили на 8 лет за то, что я знала всё о деятельности своего мужа и не доносила. Мы
сидели все такие. Как ни парадоксально, но нам было легко, знаете почему? У нас не было сидевших по бытовой статье.
Был женский лагерь… Я могу назвать такие фамилии, как… Была мама артиста замечательного… Фамилии потом скажу,
забыла. Еще одна была из известных... Меня взяли в ночь с... Её муж был тогда председателем Госзнака. Не
Орджоникидзе, а Енукидзе. В тюрьме была она, две дочери с ней и молодая жена её сына, невестка. Их было четверо
сразу. И вы знаете что, вот её как раз… Это потом до меня дошло. Я в каком-то жутком состоянии была, сами понимаете:
оставила мать, старую женщину, ребенка 6-летнего… Что - будешь сразу кого-то о чём-то спрашивать? Я сидела и
совершенно не могла понять, что со мною происходит. Потом я увидела - вот эта женщина совершенно нормальная была,
в смысле здоровья, так сказать. Говорила она все время...»
ЭВ: «И вы там...»
ОС: «… разговаривала со своими дочерьми, как и что. Потом их разделили: старшую дочь и невестку отправили в
Медвежьегорск, куда-то туда, а она сама и младшая дочь, верх милосердия - оставили с ней,…. Когда я только вошла,
точнее меня втолкнули в эту камеру, предварительная была такая, она была нормальным человеком, в смысле психики:
нормально говорила и всё, а потом она стала… Наверное, её били. Я теперь только могу, точнее не теперь, а потом,
попозже, об этом подумала. Потому что она стала совершенно больным человеком. Она не вставала, у неё, наверное, все
кости были переломаны. Это мне так кажется, потому что… Иначе совершенно не могло быть. Меня привезли сначала...
в Бутырки. Нет, не в Бутырки. Меня сначала на Лубянку привезли, вот на Лубянке я и встретилась с... В этой камере нас
было 5 женщин. Кроме неё (их четверо было), я и еще 2 человека в этой комнатушке. А потом нас отправили в Бутырки.
Знаете, Бутырки - это тоже очень страшно. Вы представляете себе, вас человек примерно 150, да ? Такое помещение и мы
все. Нам говорят: «Раздевайтесь!» Одни женщины только, мы раздеваемся, а там, где-то наверху, какое-то окно и в нём
какой-то мужик ухмыляющийся. Такая морда. Он наши вещи собирает прожарить, чтоб мы не занесли какую-нибудь
заразу, а мы стоим голые совершенно. Через некоторое время нам выбрасывают наши вещи, как тряпки какие.
Разобрали всё. Я говорила, что всё-таки мы чувствовали какое-то счастье из-за того, что сидевших по бытовой статье у
нас не было? Мы были все одинаковые, с очень маленькой прослойкой, в которой были потом, в лагере уже, жены
стрелочников и даже лесорубов, неграмотные почти. А здесь… Дальше: всё прожарили, потом отправили нас в баню.
Мылись малюсеньким таким кусочком мыла, как хочешь, так и мойся. Вымылись, оделись, и стали нас распределять по
камерам. И вот первое впечатление: камера очень большая. Вы думаете, там были нечто вроде кроватей? Нет, это было
сплошной… на такое расстояние от пола, примерно...»
ЭВ: «Метр».
86
ОС: «...от пола сплошной настил. И этот настил заполнен до отказа. Нас несколько человек привели в эту камеру. Всех по
камерам… Таких камер было несколько. Вот я попала в ту камеру, где очень много было народу, даже слишком много.
Оказалось, у них тоже был банный день, и я увидела: они все кто-то что-то тряс, сушил какие-то тряпочки. Ведь женщина
не может быть без этой…»
ЭВ: «Да…»
ОС: «…совершенно. Ведь это же все-таки ни два, ни три дня, а это месяц-два, в течение которых вы там находитесь. И параша,
конечно, больше всего меня привела в ужас. Потом меня кто-то позвал: « Идите сюда». Знаете, я была худенькая еще, и
как-то очень молодо выглядела, поэтому решили, что я мало места займу. И я прошла. Сплошные нары: здесь голова,
здесь ноги, здесь голова, здесь ноги. Ноги с ногами, а головы отдельно… Несколько рядов… Но если вы ночью
проснетесь... Спать очень было трудно: ослепительная лампа была, чтоб не дай Бог посмотрят в глазок, а мы совещаемся
и так далее и так далее. Нам даже не разрешал один охранник форточку открывать. Мы открываем фрамугу, потому что
дышать-то нечем совершенно: «Закройте, там воробьи сидят, закройте». Даже воробьи им мешали. Вообще нелепого
было очень много. Кормили баландой, конечно. Утром шли на оправку, как говорилось: мылись, старались как можно
лучше привести себя в порядок. Женщина и есть женщина. И вечером. И все, а остальное - это параша, пожалуйста. Всё.
Это было страшно совершенно, т.е. Вы знаете, это было необыкновенно. Но насекомых не было там у нас, потому что мы
очень за этим следили. Потом прогулка была. Руки назад. Ходи по кругу. Знаете, это ужасно унизительно было. Я не
всегда ходила... Мне было слышно что-то за спиной: гудки автомобильные, говор людской, а здесь идешь прямо… Вот
такой прошел месяц. У меня допрос был очень легкий. Мне сказали, что я виновата в том, что не доносила на своего
мужа, но... отвечать на такие вопросы вообще глупо... И даже не знаешь, что отвечать. Что вы ответите, когда я иду на
работу — он спит, я прихожу с работы — его нет, он приходит с работы - я сплю. Он - в Кремле, а я – здесь, за Кремлем...
Что я могу сказать? Да это всё такая нелепость дикая совершенно. Вот видите, сказала я вам фамилию этой женщины,
которая была... А сейчас не могу вспомнить. Она у меня уплыла... Орджо...»
ЭВ: «Ничего страшного».
ОС: «Не Орджоникидзе...»
ЭВ: «Енукидзе».
ОС: «Енукидзе, да. Она так и умерла, вы знаете. Потом прошел месяц. Меня вызвали с вещами. Там всё облицовано
керамикой, наверное, чтобы звуки не проницаемы были. Дышать поэтому было очень трудно. Конечно,
сфотографировали и анфас и в профиль. Сняли отпечатки пальцев. Унизительный обыск был. Вот такое нам,
совершенно еще молодым в то время...»
87
ЭВ: «Испытать пришлось...»
ОС: «Да. А потом вызвали с вещами в какую-то комнатушку, потом опять пришел кто-то: «Следуйте за мной!». Я пошла.
Сидела эта тройка... Сейчас их лица не помню совершенно. Мне сказали, что за мою деятельность - 8 лет лагеря,
распишитесь. Ну и всё. Суд «праведный» совершился, мы стали лагерницами. Потом опять в такую же, но новую уже
камеру, тоже большую... Там я уже под нарами была, потому что некуда было лечь совершенно. В один прекрасный
вечер снова вызывают с вещами. Во дворе стоят эти самые черные машины, зарешетчатые. Посадили нас сколько смогли
втолкнуть. Конечно, впритык мы стояли. Привезли нас на станцию какую-то железнодорожную. Всё закрыто, не знаешь
даже по каким улицам едешь. Я тогда думала только одно: больше я Москву не увижу. Вылезли. Кругом очень много
охранников, очень много собак, которые лают ужасно просто. Стоит теплушка. «Влезайте!» Влезла в теплушку, а там нет
мест. Вы понимаете, у меня такое счастье: там уже всё было заполнено. То, что можно: нары... Все там уже вот так... А был
уже январь месяц. Да, конец января месяца. Морозы были довольно сильные. Я попала как раз в самую гущу событий,
когда очень много было арестованных и поэтому их хотели скорее куда-то увезти. Нужно было освобождать камеры.
Освободили. Привезли в, как тогда назывался, Акмолинск. Сейчас — Целиноград».
ЭВ: «Да».
ОС: «Ехать было ужасно. Были мы под замком, и Енукидзе была в этом вагоне. Знаете, это была моя вторая встреча. Причем
она уже даже не могла поднять головы. Ее хотели взять из вагона в тюрьму и там в больницу поместить — нельзя, т.е. не
советовал даже сам охранник. Он говорил: «Терпите пока, потому что будете потом с «бытовиками» ехать». Все слово
«бытовик» боялись до невероятия, т.к. это означало, что всё, что было на тебе - c тебя снимут. «Бытовики» с 58 статьей
очень жестоко обращались с политическими, поэтому она терпела. Потом ее привезли тоже в Акмолинск, и Нина, ей
было где-то 12 тогда, девочка... Там она не одна была. И она там и умерла. Там умирали … Правда, смертность была не
такая, как среди мужчин, потому что когда началась война, этот лагерь, находившийся где-то под Акмолинском… Там
были одни сактированные, мужчины и женщины, и их перевели к нам, чтоб освободить меcта для военнопленных. Когда
они приехали... Вы знаете, ну, мы, женщины, ходили в бушлатах, теплые у нас вязанные кофты, потому что там
страшнейшие морозы, мы ходили в брюках ватных, в этих самых телогрейках и бушлатах, шапке- ушанке. Иначе...
Мороз страшный был. И тогда появились мужчины, старые уже... Вы не представляете, какие они были жалкие. До сих
пор стоят прямо перед глазами. Они жились в помойке. Нам хватало того, что давали. Сами ж мы - женщины ... Были бы
орехи... Из своего круга, не «бытовые», никто не воровал ничего. Всё то, что полагалось нам, всё это давали. И нам это
хватало. Через год только нам разрешили написать письма родным, сообщить, где мы находились, чтобы получать от них
письма и … Разрешили посылки. Это было через год, когда нас уже отсортировали, когда с нами познакомились.
88
Там построили швейную мастерскую, шили белье для воинских частей и так далее и так далее. Потом стали там осваивать
целину. Не целинники, о которых говорят, были первыми, а это были мы. Мы были целинниками в Казахстане. Ну,
потом меня в другой лагерь перебросили. Там значительно легче было, потому что не было этих собак, не было этой
закры... Это был лесоповал. Мы там, точнее не мы, а афганцы, иранцы рубили лес, заготавливали, а наши потом (уже
перевели их из Акмолинска) этот лес возили к станции. У нас было несколько бригад, и возили этот лес за 70 км. Там
изумительно красивые места были. Нам даже разрешили около лагеря ходить собирать грибы и ягоды, подкормить себя.
Именно нас, потому что нас уже узнали: что мы - не урки, что мы не воруем ничего, а наоборот, мы очень в этом
отношении порядочные всё-таки люди, не враги. А так как сроки - то уже подходили... Потом война кончилась. Нас опять
...То в одной так свободно ходили. Я была с конюшней связана. Потом мне уже дали должность. Я работала, планировала
работу этой самой бригады, которая вывозила лес. И потом, когда они приезжали, я им ставила проценты их выполнения
и так далее. У меня уже такая была чистая работа. Нас стали выпускать за пределы территории, больше не было такого
гнета. У меня осталось несколько месяцев до освобождения, так что они не боялись, что мы побежим, и куда мы
побежим?»
ЭВ: «Да, иначе продлили бы опять...»
ОС: «Да».
ЭВ: «...пребывание».
ОС: «Потом, уже в декабре 1945 года, я освободилась. Это уже была свобода... За минусом, конечно... Все от звонка до звонка
было прожито».
ЭВ: «8 лет, да?»
ОС: «8 лет. Я когда читаю, что там кому-то 4 года дали, кому-то 5 лет, Боже мой, за что же нам-то 8 лет дали? Уж лучше бы я
воровала. По крайней мере знала б, за что я сижу, а то прямо вот как снег на голову. Действительно так и было, когда мне
сказали».
ЭВ: «Да».
ОС: «Вот, видите, какие невеселые вещи вспоминаются».
ЭВ: «Да, то что было! Это ведь не сотрешь из памяти...»
ОС: «Да, это всё в памяти слишком...»
ЭВ: «Как с пленки магнитофонной».
89
ОС: «Слишком глубоко и слишком тяжело вспоминается, но я, знаете, что хочу ещё сказать? Всё-таки, в конце концов, не всё
плохо делали, и я никак не могу понять, почему говоря о таких страшных вещах, не говорят, что всё-таки ведь Россия-то
была неграмотная. Совершенно. Ну, хочется понять и никак не могу понять, почему? Ведь в каждой идее, наверное, есть
какое-то очень хорошее зёрнышко, чтобы народ весь жил хорошо. Почему сейчас у нас… Я считаю, что у нас сейчас не
голодают. У нас наоборот, по-моему, настолько новая появилась буржуазия, что и ее уже слишком. Знаете, столько до
революции не было. Я знаю, слышала взрослых тогда перед революцией: 12 лет я к бабушке приезжала, знаете, садилась
там в уголочек, а у них... У неё журналы были в одном углу и бесплатное приложение «Жития святых» и это так было
теплота.. Книжечки такие небольшие, я их читала запоем, потому что это как сказка была. Очень интересно все это: они
писали о зарождении православия в Риме, как на кострах сжигали, как их звери терзали и как за одну ночь у какой-то
святой волосы до пят отросли, потому что ее всю раздели, а до пят волосы выросли. Всё это было так интересно. «Вот я
вырасту, пойду в монахини». По-моему, такой отъявленной атеистки, как я, вообще нет. Я не понимаю сейчас, как можно
верить в Бога. Я не знаю, вы меня извините: может вы религиозный человек, но я, старый человек, училась. Правда,
наверное, еще потому у меня по закону Божьему однажды был Бог, за что мне влетело ужасно просто. Закон Божий и Бог Вы представляете, что это такое в то время?»
ЭВ: «Да, то есть вы себя к верующим не относите, да?»
ОС: «Нет, ни в малейшей степени. Вы знаете, не могу. Почему я должна деревяшке кланяться, просить о чем-то. Ведь это же всё
равно мне ничего не дастся, сколько я просила... Ведь Бог это… Вот мама моей очень большой приятельницы, которая тоже
была там, а мама-то не была, но она мне как-то сказала: «Вера Григорьевна, вы очень старый уже человек»… Она родилась
чуть ли не в крепостное время. «Вы верите в Бога?» Она говорит: «Конечно, нет». Видите, когда она родилась… «Но я тебе
скажу одно, что в каждом человеке есть свой Бог - это добро и зло, что куда тебя потянет - на добро или на зло». Я так
запомнила ее слова, до сих пор помню, и я тоже так считаю, что в каждом человеке заложено добро и зло: Или он очень
добрый... Да нет, он может быть не очень добрый, просто он...»
ЭВ: «Тяготеет».
ОС: «Он должен быть нормальным человеком. То, что у нас творятся сейчас ужасы это же ненормально».
ОС: «Именно поэтому я не верю. Я, наверное, сказала как-то… «Я помню, - сказала, - Знаешь, - я говорю, - я бы, наверное, если
бы была такая религия, где был бы только один единственный Бог, я бы может быть ему поклонялась». Я говорю: « Но у нас
так много святых - то святая Ольга великомученица... Почему она великомученица, я не знаю, но вот ей надо молиться. Вот
ее изображают... А почему я должна ей молиться ? Не могу, внутренне я не могу, совершенно не признаю и не понимаю, как
сейчас люди, дожившие до пенсионного возраста, ходят молиться со свечками. А вы понимаете это?»
ЭВ: «Большое спасибо, Ольга Сергеевна за ваше воспоминание».
90
Перевод на английский Мадлен Опт-Хоф
14 April 1994, Olga Sergeevna Kochetkova recalls:
OS: “Can’t we do without my date of birth? Don’t say I am that old.”
EV: “We’ll leave it, we’ll leave it. You were busy telling me what Moscow looked like.”
OS: “I knew Moscow well. And I still remember it very well ... You know, sometimes I think I even remember the horse-drawn trams on
Strastnoy. But that’s all finished. What was Moscow like before the Revolution? I can tell you in three words: it was dusty,
cobblestoned and snow-covered in winter. Autumn frosts at night. And nothing more. There were houses, of course ... There were
beautiful houses on Povarskaya... My family lived in a three-story house. Fortunately, the house already had indoor plumbing. That
was good. Of course, there were many such houses. But there were also many houses where the assistance of the nightman was still
needed. And then the Revolution started - it was terrible. We did not live on Krasnaya Presnya, but on Bolshaya Gruzinskaya
street.”
EV: “I know.”
OS: “Bolshaya Gruzinskaya, Sennaya Ploshchad … Nowadays there is a Georgian tower on the square. In my opinion, it is ridiculous...
not a tower… it is not at all clear what it is. There used to be large wooden gates - scales, to which horses pulled sleighs laden with
hay. There was dirt, of course, indescribable – it goes without saying . The market there was indescribably dirty, very dirty. That was
how we lived. Then came the Revolution, they were shooting on Red Square. It was impossible to go out at night. But, you know,
there were never any really big gunfights Next to us lived a family of three: a mother and two sons. They were ethnic Poles. I never
saw the father - he was in the Tsarist Army. The sons were in the Cadet Corps. The elder son took part in all of these debacles on the
side of ... You know yourself, the Cadet Corps was not on the side of the Bolsheviks, but supported the Tsar. When everything was
over, they were dismissed. Many were dismissed. At that time I never heard, not even once, that someone in our circle would be... I
was already 13 years old. We children were sticking our noses everywhere, because it was very interesting. If they were shooting
somewhere, we would run there ... In the end, I will finish with him now, the eldest son ended up in the White Army. A few years
later, my mother met his mother. She was here, in Russia, and she told us that her eldest son, Alexander, was living in Paris, where
he had to trade the sword for the ladle. Somehow I remembered this phrase. In other words, he was mixing porridge there.”
EV: “Yes, yes.”
91
OS: “He survived, while his father was killed during the Civil War. Famine was creeping closer and closer ... It began somehow ... Not
gradually ... Ukraine was cut off, because the war went ...Ukraine was cut off, Belarus was cut off ... the South remained... The war
was terrible, of course. Well, war is war. We were really starving. You could not even begin to imagine what it was like ... Take, for
example, frozen potatoes ...”
EV: “Yes.”
OS: “… to find them with difficulty ... We washed them thoroughly, then peeled off the skin and put it through the meat grinder ...”
EV: “Oi, oi, oi.”
OS: “Frozen. A sweetish…”
EV: “...mass…”
OS: “We would put it in soup or in some kind of puree we were making, and we would add a handful of – not flour – something that
resembled flour. We baked flat cakes. They were bluish, and crumbled badly, they looked just dreadful. Well, then the war started to
come to an end. Came to an end ... No, it was still going on... In fact – it was still continuing. Here you see, now I remember
everything. I got very sick, I almost got leukemia, because hunger is hunger. Children died. They fed me somehow. My father got a
job somewhere, I think, as an accounts clerk, and we went to Kharkov. To fatten up. Kharkov had already been released from the
Whites. When we arrived in Kharkov, there was an abundance of everything. Initially, of course, it was absolutely wonderful. We
stayed for two weeks, and then the worst began. You know, the Whites started approaching, and then they occupied the city. It
happened like this: my mom fell ill with typhus, Father drove her off somewhere ... And my brother and I, at that time I was already
about 14 years old, were left on our own. We were shoved into some kind of heated boxcar, a “teploshka” it was called. Father shoved
us in and we were taken to the South. Why to the South? It is hard for me to remember the details, but we went. Passing through any
station, seeing how the corpses were hanging. Who had hung them? At that time everything was so terrible. There were lots of people
everywhere... or refugees ... There are no words to describe how terrible it was. My brother and I, he was 15 and I was about 14 years
old, were alone in the teploshka for 42 days. The conditions were terrifying. Sorry, of course, there were insects around ... That’s all
there was. That was how it was. That was how we arrived ... What had happened to our parents? How was Father? And Mother? Was
she alive? I do not remember anymore why we were driven to the South. Perhaps because my mother was admitted to a hospital:
they had evacuated the typhus patients, and she was there, and Father went after her. Then they lost one another. They found each
other about six months later. Mother found my brother and I, and it had already become a little easier because we had ceased to be
homeless. My brother was working a little, he was 15 years old. He earned money, as they called it then, “na poni” bringing home
whatever food they gave him. What can one say? It was hard. Then we moved to Moscow. Moscow gave us a cold welcome: the
apartment was occupied. Almost all our things were gone, because we had been away for 2 years and they had decided that we would
not return. While one is describing what had happened, it seems as if it was easy and simple, as if everything went by quickly ...”
92
OS: “I will never forget the stations where they were burying the dead, where the corpses were hanging on poles. Who were they? What
for? Back then my brother and I did not ask these questions. We hardly spoke, because he was spending most of his time with the
soldiers. Sometimes he would bring a piece of bread. So, you know, that was the lot that had befallen me. I never told anyone told
about this. This is the first time I am telling.”
EV: “Yes.”
OS: “I never told anyone, because at the time it was impossible to talk about the fact that we had been with the Whites: we would have
vanished immediately ... Then life began to settle down a little, I got married, my husband was then finishing his studies at
Timiryazyevka.
EV: “Were you also studying then?”
OS: “No, I hardly studied at all. You know, why it turned out like this? Because while I was with my brother ... At first I was in high
school ... I studied for two years, but when we left Moscow and were absent for a long time, of course, I fell behind. I really wanted
to study, but it did not work out that way. What could I do? I started working, because we were living in poverty, we had almost
nothing. They gave us two small rooms. We also had a Burzhuika, that was how the small, stove was called. When we returned, we
had to get firewood somehow, we had to eat. I tried to start studying again. At that time various evening schools were opening, but I
was so far behind that ... Also, I had to work .. ”
EV: “Yeees.”
OS: “Then my husband and I decided we would do it like this: first he would graduate from the academy. I would start working as a
typist, because he received a scholarship of 27 rubles. Once he had graduated from the academy, I could start preparing to study.
But this did not work out either. My husband graduated from the academy, a child was born, and we ... Initially he was assigned to
work in Vladimir, and then in Ivanovoznesensk. You know, there was just no time. I could not even think about studying. ”
EV: “Yes, yes.”
OS: “That is how it all turned out. Then my husband got an appointment here in Moscow.”
EV: “As what?”
OS: “He was a member of ... Nowadays everybody criticizes this time, as if all Communists were villains, scoundrels. It is not true.
Those who were really villains, scoundrels, monsters, etc have long since gone. You know, not everything was bad. No, a lot was
bad, a lot, but you know, you cannot ... You know, I live in this apartment, it was given to me for free. That is, at first it was mine,
now I have transferred it to him, this apartment.”
93
EV: “Olga Sergeevna, excuse me, what kind of job did your husband do before the arrest?”
OS: “When he was already in Moscow, when they summoned him?”
EV: “Yes.”
OS: “He was an advisor for Molotov on agricultural issues. Then he was a pure technician, and he really did not want this kind of job.
He was dreaming about a job on the land where he could grow wheat, etc. A purely civilian person, so far removed from everything
he was being accused of, but they shot him anyway. He was branded an enemy of the people. Although I only knew, after I returned
and received the paper about the rehabilitation. It came into effect immediately. You know, I lived in Vladimir for almost 10 years,
but during these 10 years, you also know yourself, that they looked upon us as people carrying a stigma. What kind of stigma? That
we are enemies of the people. Family members of the enemy, in short, we too are enemies of the people. ”
EV: “Yes.”
OS: “You know, at the sight of a militiaman, I used to shrink into a ball, thinking that now he would approach me and say: “Let’s go.” ”
EV: “After the arrest of your husband, did you work and live with your child in Moscow?”
OS: “No. My mom had died by then. My son was then living in Suzdal with the sister of my husband, but this sister’s husband, really
you know, was a typical character from Ostrovsky, a real Kabaniha the second. My son got up early in the morning and helped him:
the sister’s husband grew tomatoes, he had a vegetable garden. Thereafter my son ran off to school. He later finished his studies, he
was an engineer. He finished later ... At school, he could not even ... He simply fell asleep. Somehow they came from the school and
said that he should not be overloaded like this. It did become a little easier for my son. Of course, he got a slap against the head, but
once my son said: “You know, I was still very afraid that he would send me to an orphanage. That was what I feared most.” It was
well known how children were being treated in the orphanage.”
EV: “So your son was living in Suzdal, and you were in Moscow, right?”
OS: “No, he went to live in Suzdal after my mom died, and I was still in the camp.”
EV: “You were also arrested, right?”
OS: “Well, yes. Of course, I was in the camp. ”
EV: “In which year?”
OS: “In 1937.”
94
OS: “In 1937 I was arrested and imprisoned for 8 years for knowing all about my husband’s activities and for not denouncing him. All
of us were imprisoned for reasons like these. How paradoxical that for us it was easy, do you know why? Among us there were no
common criminals. We were only political prisoners. It was a women’s camp ... I can name such family names as ... There was the
mother of a remarkable artist ... the family names I will tell you later, I forgot. Another one was from a well-known ... They took
me at night with... Her husband was then the chairman of Goznak. Not Ordzhonikidze but, Yenukidze. She was in prison with her
two daughters and the young wife of her son, her daughter-in-law. All four of them were there at the same time. And you know
what, it is just ... It later dawned on me. I was in such a terrible state, you know yourself: I left behind my mother, who was already
an old woman, and my child of 6 ... What will you immediately ask someone about? I was sitting there and could not quite
understand what had happened to me. Then I saw - that this woman was completely normal, in terms of health, so to speak. She
was talking all the time ... ”
EV: “And you there ... ”
OS: “... talking with her daughters, just like that. Then they were separated: the eldest daughter and the daughter-in-law were sent to
Medvezhyegorsk, or somewhere there, and she and the youngest daughter, it was the pinnacle of mercy that they left the youngest
daughter with her ... When I first came in, I was shoved into this preliminary cell, she was a normal person, in a psychological
sense: she spoke normally and everything, and then she became ... They were probably beating her. It is only now that I can,
rather not now, but then, later on, I could give it some thought. Because she became quite an ill person. She did not get up, all her
bones were probably broken. I think so, because… It could simply not have been otherwise ... I was first taken ... to Butyrka. No,
not to Butyrka. I was first taken to the Lubyanka, there at the Lubyanka and I met ... In this cell we were five women. In addition
to her (there were four of them), myself and two other people were in this tiny little room. And then they sent us to Butyrka. You
know, Butyrka is also awful. Just imagine, you are about 150 people, right? Such a room and all of us. They tell us: “Undress!” We
are only women, so we undress, and there, somewhere above, is some kind of window and through it a guy is smirking. Such a
mug. He gathers up our things to boil them, in case we are carrying some kind of disease, and we are standing completely naked.
After a while they toss our things at us, like rags. We rush and snatch up everything. I was saying that nevertheless, we were lucky
that among us there were no common criminals, right? We were all the same, together with a very small layer, which was then
already in the camp, the wives of switchmen, and even loggers. They were nearly illiterate. And here ... So everything was boiled,
then they sent us to the bathhouse. You had to find a way to clean yourself with such a tiny piece of soap. We washed, got dressed,
and were assigned to the cells. On first impression the cell was very big. But do you think there were things like beds? No, it was
one solid wooden slab ... this high from the floor, about ... ”
EV: “A meter.”
95
OS: “... from the floor was a solid wooden slab … too many people were squeezed in there. They brought several of us to this cell.
Everyone was assigned to cells ... There were quite a few cells. So I found myself in that cell where there were so many people, even
too many. It turned out they were also having bath day and I saw: everyone was shaking out, drying a piece of cloth. After all, a
woman can not be without this ... ”
EV: “Yes, yes.”
OS: “... absolutely. It’s all right if you are there for only two or three days, but to endure it for a month, two… And the slop bucket, of
course, horrified me most of all. Then someone called me: “Come here.” You know, at that time I was still thin, and somehow I
seemed very young, so they decided that I would take up little space. And I went. Solid bunks: here a head, legs here, here a head,
legs here. Legs with legs and heads separately ... Several rows ... But if you were to wake up at night ... Sleeping was very difficult:
there was a blinding light, God forbid that they look through the peephole and we are conspiring and so on and so forth. One guard
even did not let us open the small window. When we opened the transom, because it was impossible to breathe: “Close it! There are
sparrows sitting outside. Close it.” Even the sparrows disturbed them. Overall, there were many absurdities. They fed us gruel, of
course. In the morning we went to the toilet, as they say: washed, tried as best as possible to put ourselves in order. A woman
remains a woman. And in the evening. And all the rest, there you go - a slop bucket. That’s all. It was absolutely awful, that is. You
know, it was extraordinary but there were no insects, because we very much kept an eye out for traces of them. Then there was the
walk. Hands behind our backs. Walk in a circle. You know, it was terribly humiliating. I did not always walk ... I could hear
something behind my back: car horns, human voices, but here you are walking straight ... And so a month passed. My interrogation
was very easy. I was told that I was guilty of not denouncing my husband, but ... to answer such questions is on the whole just
stupid ... And you do not even know what to answer. What do you say? When I go to work he’s still asleep, when I come from work
he’s not there, when he comes home from work, I’m asleep. He is in the Kremlin, and I am here outside the Kremlin ... What can I
say? Yes, it’s all such outrageous nonsense. You see, I told you the name of the woman, who was ... And now I can not remember. It
escaped my mind ... Ord ... ”
EV: “It doesn’t matter.”
OS: “Not Ordzhonikidze...”
EV: “Yenukidze.”
OS: “Yenukidze, yes. She died, you know. Then a month passed. They summoned me and said I should bring along my things.
Everything was tiled with ceramics there, probably because they wanted to make it soundproof. So it was very difficult to breathe.
Of course, they photographed full face and profile. They took fingerprints. The search was humiliating for us. We were still young at
that time ... ”
EV: “Yes, you went through a lot.”
96
OS: “Yes. And then they summoned me to some cramped little room, then again someone came: “Follow me!” I went. This trio was
sitting there ... I do not quite remember their faces anymore. I was told that for my activities I got 8 years in the camp and I should
sign. Well, that was all. A “just” decision had been made, and we became female camp prisoners, so-called “lagernitsi”. Then again
the same, but to a new cell, also a big one... There I was sleeping underneath the bunks, because there was simply no space on the
bunks to lie down. On one fine evening they once again summoned me and said I should bring my things. In the courtyard were
black vans with bars across the windows. They crammed in as many of us as they could. Of course, we were standing right on top of
each other. They drove us to some railroad station. With everything closed up, you do not even know on which street you are going.
At that point I only had one thought: I will never see Moscow again. We got out. There were many guards around, many dogs
barking terribly. There was a heated van, a teploshka. “Get in!” I got in, but there was no space. Do you understand how lucky I
was: everything was full already. Everything that was possible… the bunks... up to ... And it was already January. Yes, the end of
January. The frosts were quite severe. I just got in, in the thick of things when so many were arrested and the sooner they could
dispatch us somewhere, the better. They needed to free the cells. The cells were freed. They brought us to, as it was then called,
Akmolinsk. Nowadays it is Tselinograd.”
EV: “Yes.”
OS: “The trip was awful. We were under lock and key. Yenukidze was in this wagon. You know, this was our second meeting. She was
not even able to lift her head. They wanted to take her from the wagon to the prison and put her in hospital there, but it was
impossible. Even the guard advised against it. He said: “Rather bear with it, because if you stay in hospital here, you will afterwards
be transported with the bytoviki.” Everyone was incredibly afraid of the bytoviki, the common criminals. Travelling with them
meant that everything would be stolen from you. The bytoviki heavily abused the politicals, who were imprisoned under article 58.
So Yenukidze endured and she was taken to Akmolinsk. Nina too, who was about 12 at the time, just a girl ... There she was not
alone. And there she died. There they were dying ... It is true that mortality was not the same as among the men, because when the
war began, the camp was located somewhere close to Akmolinsk ... There were some “saktirovanniye”, men and women prisoners
who were too weak for work. They were transferred to us to make space for the prisoners of war. When they arrived ... You know,
well, we women went around in pea jackets, the warm things we had were knitted sweaters… because there are severe frosts, we
went in quilted trousers, in these so-called padded jackets, pea jackets and shapkas with earflaps. Otherwise ... The frost was
terrible. And then some men showed up. They were old already ... You have no idea just how miserable they were. I can still see
them standing right before my eyes. They were living off the rubbish heap. We had what we needed. Ourselves, we are women ...
We would have been crazy ... In our circle, there were no “criminals”, no one stole anything. They gave us all we needed, and this
was enough for us. Only after a year were we allowed to write letters to our relatives, to indicate where we were so we could receive
letters from them and ... we were allowed to receive parcels. After a year they had already sorted us out, got to know us better.
There they built a workshop, we were sewing clothing for the troops and so on and so forth. Then they began to explore virgin land
there.
97
You know, the “tsyelinniki” about whom they were talking were not the first workers on the virgin lands. It was not them, but us. We
were the “tsyelinniki”in Kazakhstan. Well, then I was transferred to another camp. There it was much easier because there they
did not have those dogs, it was not so confined ... It was a tree-felling camp. There we, or rather not us but the Afghans and
Iranians, cut down the trees, processed them, and then our women (they had already been transferred from Akmolinsk)
transported this timber to the station. We had several teams, and carted the timber for 70 miles. There were amazingly beautiful
places there. We were even allowed to walk around the camp to gather mushrooms and berries to supplement our food rations.
That was because they already got to know us better: they knew that we were not thieves, we were not stealing anything, but on
the contrary, we were very honest in this respect, decent folk, not enemies. And as the term was drawing to an end ... Then the
war ended. We were again ... That was why we could go around so freely. I worked at the stables. Then I had already been given a
position. I worked, planning the work of this same team, which used to transport the timber. And then when they arrived, I
recorded their percentages of the quota and so on. I already had such an “easy” job. They started letting us go beyond the limits
of the territory and it was no longer such a burden. I had a few more months left until release… they were not afraid that we
would run, and where would we run to?”
EV: “Yes, otherwise, it would be extended again ...”
OS: “Yes. ”
EV: “your sentence.”
OS: “Then, in December 1945, I was released. It was already freedom ... except of course for… from the beginning to the very end. ”
EV: “8 years, right?”
OS: “8 years. I once read that to some they gave 4 years, to some 5 years.. My God, what did they give me 8 years for? It would have
been better if I had stolen. At least I would have known what I’m sitting for… Out of the blue, like snow on the head in summer.
Indeed it was like that, when I was sentenced. ”
EV: “Yes.”
OS: “There, you see how sad things come to mind.”
EV: “Yes, what has happened is hard to erase from memory.”
OS: “Yes, it’s all too deeply engrained in memory ... ”
EV: “.. not as easy as erasing a tape.”
98
OS: “It is too hard to remember. But I... you know what I still want to say? In the end, despite everything, not all they did was bad. I
cannot understand why, when talking about such terrible things, they do not also mention that Russia used to be illiterate.
Completely illiterate. Well, I want to understand, but for the life of me, I cannot understand: why? After all, a small grain of
probably every idea, has the very good intention to let all people live well. Why do we now have among us ... I don’t think we are
starving at the moment. On the contrary, so many new bourgeoisie have made their appearance among us. In my opinion,
already too many. You know, before the Revolution there was never that many. I know, I heard the adults then before the
Revolution. I was 12 when I visited my grandmother. You know, I sat down there in the corner, and they had ... She had journals
in the one corner and free copies of “Lives of the Saints” and it created such warmth. These booklets were small and I read them
voraciously, because it was like a fairy tale. It was all very interesting: they wrote about the birth of Orthodoxy in Rome, about
how people were burnt at the stake, how they were torn to pieces by animals… And about how, one night, a certain saint’s hair
grew to her ankles, because they had completely undressed her, and her hair grew ankle-length overnight. It was all so
interesting. “When I grow up, I will become a nun.” In my opinion, there isn’t a more avowed atheist, than me. Now I do not
understand how one can believe in God. I don’t know. Forgive me, maybe you are a religious person… but I am old and I have
learnt. The truth is probably because I once got a bad grade at school in “The law of God” and was severely punished. The law of
God and God… Can you imagine what it was like at that time? ”
EV: “Yes… That is, you do not consider yourself a believer, right?”
OS: “No, not in the slightest degree. You know, I cannot. Why should I bow down to pieces of wood, to ask something? It’s the same,
all the same… I will not be given anything, regardless of how many times I ask ... For God is ... The mother of a friend of mine,
was there once when my mom was not, and she told me. I asked: “Vera Grigoryevna, you are already a very old person…” She
was born almost in feudal times. “Do you believe in God? ” She said: “Of course not.” You see, when she was born ... “But I will
tell you one thing, that there is a god in everyone – good and evil. You are either drawn towards good or towards evil.” That is
how I remembered her words, still remember, and I also think so, that every person is inherently good and evil: Either he is very
good ... Or, he may not be very good, just he ... ”
EV: “He has a tendency towards…”
OS: “He has to be a normal person. The fact is, what is currently going on among us, is horrible and not normal. That is why I do not
believe. I probably said something like ... “I remember” - said – “You know”… I am saying… “I probably would have believed if it
were a religion with only one single God. I would have worshiped him.” I am saying: “But we have so many saints – the Holy
Great Martyr Olga... Why she is a great martyr, I do not know, but we have to pray to her. Here she is portrayed ... And why
should I pray to her? I cannot, in my heart I cannot, absolutely not accept and do not understand how people who have lived to
retirement age, now they go to pray with candles. Do you understand? ”
EV: “Thank you very much, Olga Sergeevna for your recollections. ”
99
- Сергей Кунцевич, Республика Беларусь
- Мириам Добсон, Великобритания
- Баян Ахметжанова, Республика Казахстан
- Светлана Баштовенко, Республика Кыргызстан
- Ирина Кизилова, Россия
- Ирина Адамова, Республика Туркменистан
- Наталья Ермак, Россия
- Эдуард Карюхин, Россия
- Татьяна Веденская, Россия
- Владимир Анисимов, Россия
- Диляра Эфендиева, Республика Азербайджан
- Джейн Харрис, США
- Саодат Камалова, Республика Таджикистан
- Розалия Бланк, Израиль
100
Приглашаем авторов к сотрудничеству.
Наше кредо:
- постигать мудрость через культуру
- скреплять народы через культуру
- скреплять отношения поколений через культуру
- скреплять отношения людей через культуру
Материалы, противоречащие принципам издания, возвращаются авторам без комментариев
Рукописи, принятые к изданию, не возвращаются.
© Э. Карюхин, фонд «Доброе дело» [email protected]
© Все авторы
© Тех.поддержка: Н.В.
Использование материалов настоящего Альманаха исключительно с разрешения издателей.
www.dobroedelo.org
101